Наступит возраст, когда уже необязательно быть счастливым, если не хочется».
Каждый человек — это история, совершенно непохожая на историю другого человека. Если мы будем это понимать, мы не будем ни о ком судить по его социальному происхождению, по его национальности, вере или цвету глаз
Взрослые идут в политику с лучшими намерениями, а выходят из политики преступниками. Настало время революции.
С тех пор как я вышла в мир и осмотрелась, я думаю: хорошо, что дедушка умер и не видит этого позора.
С каждым часом я понимаю других больше, вот только себя саму не понимаю совсем. Может, я слишком глупая, чтобы постичь такую суперинтеллектуалку, как я.
Я хотела читать, а если нельзя – просто сидеть, смотреть в никуда и вспоминать книги, которые я уже прочитала, перечитывать их мысленно.
Голову на замок, нос в песок, рассудок на паузу, сердце – на всю катушку.
Жаль, что для человеческой фантазии нет ни берушей, ни черных повязок на глаза.
Влюбленность учит красться тайком и врать, а счастье учит тихонько сидеть и слушать
Ладно, я об этом подумаю, Дилан, это хороший вопрос. Вообще-то, я знаю, как хочу умереть.
— И как же, Салли Мо?
— Раствориться, как шипучая таблетка подсластителя в стакане горячего чая. Именно в стакане, а не в чашке, чтобы было видно, как я булькаю и исчезаю. А когда исчезну совсем, то для других жизнь станет слаще.
