Дождь был, как Бог: то ли был, то ли нет; то ли везде вокруг, то ли кажется.
Дождь был, как Бог: то ли был, то ли нет; то ли везде вокруг, то ли кажется.
Все авторитеты прошлого были людьми. Ты – тоже человек. Ты не хуже их. У тебя есть доступ к информации, которой не было у людей прошлого. Ты можешь посоветоваться с огромным числом специалистов в области, которая тебя интересует. Ты можешь сделать свои собственные выводы.
Думай.
Своей.
Головой.
Бабушка сдалась. Сразу сдалась, без боя. Села на табурет, притулилась к стенке буфета, дотянулась толстым коровьим взглядом до потолка и заплакала.
– Ну Верунь, Верунь, не надо, держись-ка, ой, мать! – Светлана тут же бросилась к бабушке, спрятала ее голову под своей пышной грудью.
И бабушка послушно ткнулась в Светланин живот, обхватила ее руками за боковые жировые мутаки и тоненько завыла.
Стас вообще странный ребенок. Участковая врачиха говорила, что младший Макаров отстает в развитии. Что в три с половиной года ребенок не должен говорить о себе в третьем лице, не должен зажимать карандаш в кулаке при рисовании, не должен часто-часто моргать, если не понимает, о чем его спрашивают…
Идея о применении для строительства четвертого измерения нравилась Максиму гораздо больше. Разумеется, это должно быть не банальное четырехмерное пространство Минковского с четвертым временем, а все-таки Бервальда-Моора или что-то в таком же духе. Тогда теория получалась красивой. Но ведь все вокруг нас постоянно вопиет о том, что мир – трехмерен, трехмерен, трехмерен – и не более!
Каждый человек должен сделать в жизни три дела: родиться, пожить и помереть.
– Эй, Евка! Он же горячий!
– Уже не горячий!
– Они же белые!
– Уже не белые!!!
– Ты что, дура?
– Сам козел! То есть… Ну, в смысле, извини. Я случайно.
Ее голос доносился до Макса словно откуда-то издалека. Словно из подвала, с чердака, из другой комнаты, из другого мира. Так могут говорить чревовещатели, самоубийцы, лунатики, фанатики, маньяки, шизоидные философы… Забыв про инков и увлекшись сочинением того, кто мог бы вещать таким голосом, Максим невольно пропустил мимо ушей всю первую часть бабушкиного спича. Вывели его из мини-нирванны остатки шоколада, внезапно оказавшиеся у него на светлых брюках.
– Донт вори би хэппи! Прорвемся!!!
