Они бы вместе смогли исследовать этот берег!
Вот бы не расставаться с Катей! Почему они видятся только по воскресеньям? Вот бы и она, Света, жила в детском доме! Домой возвращаться страшно. Опять мимо стройки и по грохочущему мосту, по которому люди не ходят, только ездят машины. И страшно думать, что ее ждет дома. Для тех детей, которые дома жить по разным причинам не могут, есть детский дом, похожий на садик. И там, в детском доме, они с Катей были бы всегда вместе.
Мама не зря любит ее. Нина, конечно же, лучше Светы, лучше! Мама давно говорила Свете, что хотела бы вместо нее такую дочку, как Нина. Должно быть, она бы с удовольствием поменялась с Ниниными родителями. «Но только они бы не захотели меня», — думала Света.
Никто не любил Свету из всех людей, и она не заметила, как чувство вины сменилось глухой, удушающей обидой; надо было плакать, чтобы можно было дышать. Она кусала мокрую, в слюнях, подушку, чтобы не реветь в голос. Хорошо, что родители спали.
Как хорошо устроено, что, когда тебе плохо или страшно, всегда хочется спать...»
Она чувствовала, что, когда говоришь на другом языке, это становишься не вполне ты, и делается легко
Света кинулась бежать от реки, полезла наверх по склону, по вязкой глине, забыв, что где-то были ступеньки.
Она шла по краю дороги. Машины проносились мимо: вжу! вжу! Она каждый раз закрывала глаза и думала, что впереди ее ждет еще мост. И стройка. А потом вспомнила, что не отдала Кате деньги и может сесть в троллейбус.
...Света решила задачку про Барбоса и Бобика, и на всех уроках она тянула руку
Но нарисует-то Света цаплю, стоящую на одной ноге, хотя у них на реке и нет никаких цапель. Бывало, что ей не терпелось скорее сесть рисовать. И теперь она думала, что почти вся вода будет состоять из бликов, и только немножечко голубого, и зеленого, и светло-коричневого. И совсем не надо свинцово-серого цвета, который здесь всюду.
Мама говорит, что в одиннадцать лет надо уже быть собраннее. Но футляр-то у Светы тот самый остался, что был в десять лет, и рюкзак тот же. Что должно поменяться от того, что тебе стало одиннадцать?
Мама не зря любит ее. Нина, конечно же, лучше Светы, лучше! Мама давно говорила Свете, что хотела бы вместо нее такую дочку, как Нина. Должно быть, она бы с удовольствием поменялась с Ниниными родителями. «Но только они бы не захотели меня», — думала Света.
Попадались женщины в невообразимых, как у ведьмы, которую однажды Света нарисовала, юбках, иногда поверх мужских брюк или застиранных джинсов. Кругом лежали целые россыпи старых вещей — на столах и на расстеленных на земле клеенках, и что это за вещи, нельзя было рассмотреть.
