На тротуарах стояли латыши, украинцы, немцы. Они подгоняли идущих дубинками и хлыстами. Им не приходилось бояться, что кто-то в этой чудовищной процессии окажет сопротивление, — слишком напуганы собравшиеся здесь люди.
Амос рыгнул. Я рыгнула еще громче.
Он не достался в долгу и рыгнул, аки лев. Но перерыгать меня ему было не под силу.
Чем меньше разговоров, тем меньше шансов поссориться
Они радовались нашему унижению. Я сжала папину руку и шепнула ему:
— Я люблю тебя, что бы ни случилось.
Он воспринимал детей всерьез. Так он воспитывал в них достоинство
не думала о еде. И о своих травмах. И об Амосе. Просто закрыла глаза. Мне хотелось одного — спать. Спать целую вечность.
Покоя бы…
Каким человеком ты хочешь быть?
Человеком, который дождался избавления.
Извини.
За что? За то зло, которое причинил мне караульный? За то зло, которое эта жирная свинья, вероятно, уже причинила здесь многим другим девушкам? За всех людей, которых этот офицер убил лично? Или он больше думал о дочери, с которой не мог быть рядом, и косвенным образом просил прощения у нее — за то громадное чувство вины, которое его потомки получат в наследство и будут изживать еще не одно поколение?
— Ложь — второе по эффективности оружие тирана, — весело отозвался тиран.
— А какое первое? — спросила Ханна.
— Страх.
Этим утром мы даровали евреям не достоинство, не честь, а немного счастья — в виде хлеба. И сами стали чуточку счастливее
Верх одерживает тот, кто меньше боится
