Я хотел стать идиотом – в первоначальном смысле этого греческого слова, в том смысле, который, кажется, и имел в виду Достоевский, когда создавал образ князя Мышкина, то есть я хотел стать частным лицом, человеком, не принимающим участия в государственных и общественных делах, не сведущим в общепринятых правилах и не играющим по этим правилам.
Мне только предстояло понять, что непознанное – лишь часть непознаваемого, даже если речь о людях, а не о боге и дьяволе, – понять, а еще сделать самое трудное – смириться с этим.
Привычка к злу приятна: человек тянется к злу, потому что оно, как многим кажется, делает его сильнее.
моем сознании брезжили контуры der Ganze, той целостности, той полноты жизни, о которой тоскует всякий человек, страдающий дефицитом божественности…
всю жизнь мечтал побродить средь бела дня по улицам без штанов и вот наконец осуществил свою мечту.
– Если у тебя будет горячая вода в кране и теплый сортир, разве ты пойдешь умирать за родину?
Это ремесло вора, шпиона и убийцы. Писатель подглядывает, подслушивает, крадет чужие черты и слова
В маленьких городках история делается, а в столицах она записывается. И историю эту делает человек, грызущий семечки, потому что он убирает трупы, вставляет стекла, жарит яичницу и дает сыну десять копеек на кино. Он беден, прост, наивен, он нико
Я вдруг почувствовал: вот оно, я нашел
И снова перечитывал пьесу, в которой я был и Осипом, и Хлестаковым, и Городничим, и Земляникой, и Марьей Антоновной – всеми, всеми этими волшебными идиотами и уродами, возносившимися через свое уродство на какие-то высоты света, о которых я даже не подозревал.
