Я ее в салоне ждал еще, все журналы про ноготочки прочитал.
– Ноготочки это святое
– Это, – кивнул он через плечо на свою спину, – и это, – приподнял шкатулку вверх, – мои барабашки. У тебя вот Ольга, а у меня они. Ковер и буфет.
Шиза уставился на него со смесью охреневания и восторга на морде.
– Нет, н-ну я по п-пьяни тоже Винни б-братишкой называю, н-но ковер с шубой н-никогда не переп-путаю.
– Он был ковер, а теперь в шубу переехал.
– Как скажешь, Вася, – пожал плечами Шиза, как на нечто само собой разумеющееся. – Да расслабься т-ты, чё, д-думаешь, ты тут а-адин такой на галоп-п-п-перидоле?
– Видишь чё? – тихо спросил Леший.
И Бабай цыкнул:
– А ну не сбивай! У них же там настрой, духи, мож, голоса в башке.
– Голоса в голове только у экстрасенсов с телика, – вздохнул Хром. – У меня там мозги.
«Раздевайся», – тут же скривился.
– П-пороть меня б-будешь, Вася?
– Ага, барабашек выгонять,
– Минут пять, – добавил Хром, и Шиза покрутил рукой в воздухе, прикидывая:
– Д-десять.
– Пятого?
– Ага, щас. Больше ничего не хочешь?
– Много чего хочу. Максимка, – оттого, как Шизу передернуло, Хром лишь с трудом не усмехнулся, – надо хату проверить. Карты забрать.
– Еще раз наз-зовешь м-меня…
– Голоса в голове только у экстрасенсов с телика, – вздохнул Хром. – У меня там мозги.
Как у человека, который готов к любым событиям в жизни, у Шизы в кармашке бумажника лежали две важные вещи: презик и кусок завернутой в салфетку хорошей проволоки.
Блин, почему мужики такие сложные, – проговорила она, вставая. – Сама придумала, сама обиделась… Яр! Солнышко! Мы уже с утра с ним потрахались, все нормально, ты не помешал!
Хром не мог сказать наверняка, блики ли это от сижки или Яр реально покраснел.
– Ты пахнешь, ну… Не так, как вчера. Как коктейль два в одном. Чел, ты только не гони на меня, но ты, это, короче…
– Ну?
– Типа, как коньяк, только такой прям хорошей выдержки, лет восьмидесяти.
