21 апреля 1945 года советские войска штурмом ворвались в Берлин.
Родом они полтавские. Пётр Кириенко и Стась Кириенко – отец и сын. Вместе ушли на войну из дома. В первые дни войны. Оказались вместе в части одной, в роте одной и во взводе. Вместе дороги и боли военные мерили. Вместе ходили в атаку, в разведку. Вместе мечтали о нашей победе.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть нам в Берлине, – говорил Кириенко-отец.
А было это тогда, когда шагали солдаты от Берлина в обратную сторону. Тысячи вёрст до Берлина.
Под Сталинградом мечтали они о Берлине. Затем в боях под Курском. Затем – на Днепре.
Стась Кириенко молод, безус. Пётр Кириенко солдат с заслугами. В Первой мировой войне воевал. В Гражданской войне воевал. Ранен. Контужен. Осколки снаряда в теле хранит как память.
Пётр Кириенко и Стась Кириенко словно орёл с орлёнком. Поучает солдатской премудрости молодого солдата бывалый.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть!
Ранило как-то Стася осколком в грудь. Вынес отец Кириенко сына из самого пекла боя.
Контузило как-то Стася. Привалило землёй в окопе. Руками разгрёб Кириенко-отец обвал. Снова сына унёс от смерти.
Шагают солдаты путями войны. Мужает Стась Кириенко в боях и походах. Был молодым птенцом, а нынче и сам летает.
Медали заслужили отец и сын. Вскоре к медалям пришли ордена. С орденами почёт и слава.
Наступает Советская армия. Отвоевали Кириенки и Дон и Донбасс. Принесли свободу родной Полтавщине.
– Дойдём до Берлина! Быть нам в Берлине!
Перед бойцами широкий Днепр.
На Днепре при переправе совершилось непоправимое. Сразила фашистская пуля Петра Кириенко.
Помирает отец-солдат:
– Сынку, дойдём до Берлина. Сынку...
Дальше шёл Кириенко Стась. Походом, боями прошёл Украину, Польшу, и вот ворвались наши войска в Берлин.
Стоит солдат на берлинской улице. Смотрит на небо, на громады домов. Отвлёкся солдат от боя. Неужели и вправду солдат в Берлине? Слышит отцовский голос:
«Сынку, дойдём до Берлина. Сынку...»
Вспоминает отца солдат. Шепчут солдатские губы:
– Батька, батька, ты слышишь меня? Я в Берлине. Я в Берлине... Мы в Берлине! – кричал солдат.
Лежит перед ним Берлин. Склонил перед ним колени.
Стоял недвижно минуту солдат. Затем встрепенулся. Подошёл к стене соседнего дома. Штыком по извёстке вывел, словно печать поставил: «Пётр Кириенко, Стась Кириенко, апрель, 1945 год».
или. Вместе ходили в атаку, в разведку. Вместе мечтали о нашей победе.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть нам в Берлине, – говорил Кириенко-отец.
А было это тогда, когда шагали солдаты от Берлина в обратную сторону. Тысячи вёрст до Берлина.
Под Сталинградом мечтали они о Берлине. Затем в боях под Курском. Затем – на Днепре.
Стась Кириенко молод, безус. Пётр Кириенко солдат с заслугами. В Первой мировой войне воевал. В Гражданской войне воевал. Ранен. Контужен. Осколки снаряда в теле хранит как память.
Пётр Кириенко и Стась Кириенко словно орёл с орлёнком. Поучает солдатской премудрости молодого солдата бывалый.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть!
Ранило как-то Стася осколком в грудь. Вынес отец Кириенко сына из самого пекла боя.
Контузило как-то Стася. Привалило землёй в окопе. Руками разгрёб Кириенко-отец обвал. Снова сына унёс от смерти.
Шагают солдаты путями войны. Мужает Стась Кириенко в боях и походах. Был молодым птенцом, а нынче и сам летает.
Медали заслужили отец и сын. Вскоре к медалям пришли ордена. С орденами почёт и слава.
Наступает Советская армия. Отвоевали Кириенки и Дон и Донбасс. Принесли свободу родной Полтавщине.
– Дойдём до Берлина! Быть нам в Берлине!
Перед бойцами широкий Днепр.
На Днепре при переправе совершилось непоправимое. Сразила фашистская пуля Петра Кириенко.
Помирает отец-солдат:
– Сынку, дойдём до Берлина. Сынку...
Дальше шёл Кириенко Стась. Походом, боями прошёл Украину, Польшу, и вот ворвались наши войска в Берлин.
Стоит солдат на берлинской улице. Смотрит на небо, на громады домов. Отвлёкся солдат от боя. Неужели и вправду солдат в Берлине? Слышит отцовский голос:
«Сынку, дойдём до Берлина. Сынку...»
Вспоминает отца солдат. Шепчут солдатские губы:
– Батька, батька, ты слышишь меня? Я в Берлине. Я в Берлине... Мы в Берлине! – кричал солдат.
Лежит перед ним Берлин. Склонил перед ним колени.
Стоял недвижно минуту солдат. Затем встрепенулся. Подошёл к стене соседнего дома. Штыком по извёстке вывел, словно печать поставил: «Пётр Кириенко, Стась Кириенко, апрель, 1945 год».
и. Вместе ходили в атаку, в разведку. Вместе мечтали о нашей победе.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть нам в Берлине, – говорил Кириенко-отец.
А было это тогда, когда шагали солдаты от Берлина в обратную сторону. Тысячи вёрст до Берлина.
Под Сталинградом мечтали они о Берлине. Затем в боях под Курском. Затем – на Днепре.
Стась Кириенко молод, безус. Пётр Кириенко солдат с заслугами. В Первой мировой войне воевал. В Гражданской войне воевал. Ранен. Контужен. Осколки снаряда в теле хранит как память.
Пётр Кириенко и Стась Кириенко словно орёл с орлёнком. Поучает солдатской премудрости молодого солдата бывалый.
– Быть нам, сынку, в Берлине. Быть!
Ранило как-то Стася осколком в грудь. Вынес отец Кириенко сына из самого пекла боя.
Контузило как-то Стася. Привалило землёй в окопе. Руками разгрёб Кириенко-отец обвал. Снова сына унёс от смерти.
Шагают солдаты путями войны. Мужает Стась Кириенко в боях и походах. Был молодым птенцом, а нынче и сам летает.
Медали заслужили отец и сын. Вскоре к медалям пришли ордена. С орденами почёт и слава.
Наступает Советская армия. Отвоевали Кириенки и Дон и Донбасс. Принесли свободу родной Полтавщине.
– Дойдём до Берлина! Быть нам в Берлине!
Перед бойцами широкий Днепр.
На Днепре при переправе совершилось непоправимое. Сразила фашистская пуля Петра Кириенко.
Помирает отец-солдат:
– Сынку, дойдём до Берлина. Сынку...
Дальше шёл Кириенко Стась. Походом, боями прошёл Украину, Польшу, и вот ворвались наши войска в Берлин.
Стоит солдат на берлинской улице. Смотрит на небо, на громады домов. Отвлёкся солдат от боя. Неужели и вправду солдат в Берлине? Слышит отцовский
сентября 1942 года. С новой силой фашисты
Как гроза, как весенний гром, идёт по фашистским тылам Доватор.
Бросает фашистов в дрожь. Проснутся, ветра услышав свист.
– Доватор! – кричат. – Доватор!
Услышат удар копыт.
– Доватор! Доватор!
Повышают фашисты цену. 50 тысяч марок назначают они предателю. Лежат без хозяина эти деньги. Как сон, как миф для врагов Доватор.
Едет верхом на коне Доватор. Легенда следом за ним идёт
Ну а как же с письмом Наймгана? Дописал ли его офицер?
Нет, не успел. Погиб лейтенант Наймган. Вместе с письмом в снегах под Москвой остался.
«Тайфуном» назвали фашисты своё наступление.
Взвился «Тайфун» как ястреб. Рухнул как камень в пропасть. Укротили его советские солдаты.
Прибыл Жуков на Западный фронт. Докладывают ему штабные офицеры боевую обстановку.
Бои идут у города Юхнова, у Медыни, возле Калуги.
Находят офицеры на карте Юхнов.
– Вот тут, – докладывают, – у Юхнова, западнее города... – и сообщают, где и как расположены фашистские войска у города Юхнова.
– Нет, нет, не здесь они, а вот тут, – поправляет офицеров Жуков и сам указывает места, где находятся в это время фашисты.
Переглянулись офицеры. Удивлённо на Жукова смотрят.
– Здесь, здесь, вот именно в этом месте. Не сомневайтесь, – говорит Жуков.
Продолжают офицеры докладывать обстановку.
– Вот тут, – находят на карте город Медынь, – на северо-запад от города, сосредоточил противник большие силы...– и перечисляют, какие силы: танки, артиллерию, механизированные дивизии...
– Так, так, правильно, – говорит Жуков. – Только силы не вот здесь, а вот тут, – уточняет по карте Жуков.
Под городом Вязьмой большая группа советских войск попала к врагу в окружение. Довольны фашисты.
Сам Гитлер звонит на фронт:
– Окружены?
– Так точно, наш фюрер, – рапортуют фашистские генералы.
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?
Вот смелый один нашёлся.
– Нет. Осмелюсь доложить, мой фюрер... – Генерал что-то хотел сказать.
Однако Гитлер отвлёкся чем-то. На полуслове прервалась речь.
Вот уже несколько дней, находясь в окружении, советские солдаты ведут упорные бои. Сковали они фашистов. Срывается фашистское наступление. Застряли враги под Вязьмой.
Снова Гитлер звонит из Берлина:
– Окружены?
– Так точно, наш фюрер, – докладывают фашистские генералы.
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?
– Нет.
Страшная брань понеслась из трубки.
– Осмелюсь доложить, мой фюрер, – пытается что-то сказать тот, смелый. – Наш Фридрих Великий ещё сказал...
Однако не слушает дальше фюрер. Бросил с досадой трубку.
Снова проходят дни. Не утихают бои под Вязьмой. Застряли, завязли враги под Вязьмой.
Вяжет их Вязьма, вяжет. За горло рукой взяла!
В гневе великом фюрер. Снова звонок из Берлина:
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?!
– Нет, – за всех отвечает смелый.
Снова брызнул поток нехороших слов. Заплясала мембрана в трубке.
Притих генерал. Переждал. Уловил минутку:
– Осмелюсь доложить, мой фюрер, наш великий, наш мудрый король Фридрих ещё сказал...
Слушает Гитлер:
– Ну, ну так что же сказал наш Фридрих?
– Фридрих Великий сказал, – повторил генерал, – русских нужно дважды застрелить. А потом ещё и толкнуть, мой фюрер, чтобы они упали.
Под городом Вязьмой большая группа советских войск попала к врагу в окружение. Довольны фашисты.
Сам Гитлер звонит на фронт:
– Окружены?
– Так точно, наш фюрер, – рапортуют фашистские генералы.
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?
Вот смелый один нашёлся.
– Нет. Осмелюсь доложить, мой фюрер... – Генерал что-то хотел сказать.
Однако Гитлер отвлёкся чем-то. На полуслове прервалась речь.
Вот уже несколько дней, находясь в окружении, советские солдаты ведут упорные бои. Сковали они фашистов. Срывается фашистское наступление. Застряли враги под Вязьмой.
Снова Гитлер звонит из Берлина:
– Окружены?
– Так точно, наш фюрер, – докладывают фашистские генералы.
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?
– Нет.
Страшная брань понеслась из трубки.
– Осмелюсь доложить, мой фюрер, – пытается что-то сказать тот, смелый. – Наш Фридрих Великий ещё сказал...
Однако не слушает дальше фюрер. Бросил с досадой трубку.
Снова проходят дни. Не утихают бои под Вязьмой. Застряли, завязли враги под Вязьмой.
Вяжет их Вязьма, вяжет. За горло рукой взяла!
В гневе великом фюрер. Снова звонок из Берлина:
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?!
– Нет, – за всех отвечает смелый.
Снова брызнул поток нехороших слов. Заплясала мембрана в трубке.
Притих генерал. Переждал. Уловил минутку:
– Осмелюсь доложить, мой фюрер, наш великий, наш мудрый король Фридрих ещё сказал...
Слушает Гитлер:
– Ну, ну так что же сказал наш Фридрих?
– Фридрих Великий сказал, – повторил генерал, – русских нужно дважды застрелить. А потом ещё и толкнуть, мой фюрер, чтобы они упали.
– Бросай, бросай, – шепчет сосед по окопу.
Выжидает Унечин.
– Бросай же, леший тебя возьми! – уже не шепчет – кричит сосед.
