Александр Эткинд Кривое горе: память о непогребенных

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЭТКИНДОМ АЛЕКСАНДРОМ МАРКОВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЭТКИНДА АЛЕКСАНДРА МАРКОВИЧА

Это книга о горе по жертвам советских репрессий, о культурных механизмах памяти и скорби. Работа горя воспроизводит прошлое в воображении, текстах и ритуалах; она возвращает мертвых к жизни, но это не совсем жизнь. Культурная память после социальной катастрофы — сложная среда, в которой сосуществуют жертвы, палачи и свидетели преступлений. Среди них живут и совсем странные существа — вампиры, зомби, призраки. От «Дела историков» до шедевров советского кино, от памятников жертвам ГУЛАГа до постсоветского «магического историзма», новая книга Александра Эткинда рисует причудливую панораму посткатастрофической культуры.

Общественные науки

Возрастные ограничения: 18+

Дата публикации оригинала: 2024

Издательство: Новое литературное обозрение

Серия: Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Бумажных страниц: 429

Книгу «Кривое горе: память о непогребенных», автор которой — Александр Эткинд, вы можете почитать на сайте или в приложении для iOS или Android. Книги, аудиокниги и комиксы электронной библиотеки Яндекс Книг можно читать и слушать онлайн или скачивать на устройство, чтобы читать без интернета.

Александр Эткинд Кривое горе: память о непогребенных

О книге Впечатления3 Цитаты363 Читают580 На полках В этой серии

Общественные науки

Возрастные ограничения: 18+

Дата публикации оригинала: 2024

Издательство: Новое литературное обозрение

Серия: Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Бумажных страниц: 429

В этой серии

Кристин ЭвансМежду «Правдой» и «Временем». История советского Центрального телевидения

Кароль СигманПолитические клубы и Перестройка в России: оппозиция без диссидентства

Сэмюэл МойнПоследняя утопия: права человека в истории

Елена Зубкова, Вольфганг Айхведе, Коринна Кур-Королев, Ульрике Шмигельт-РитигГрабеж и спасение: Российские музеи в годы Второй мировой войны

Кваме Энтони АппиаЭтика идентичности

Игал ХалфинАвтобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

Игал ХалфинАвтобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Эрнст Роберт КурциусНемецкий дух в опасности

Анатолий РешетниковПогоня за величием. Тысячелетний диалог России с Западом

Егор ГайдарБез демократии не получится: сборник статей 1988–2009

Алейда АссманЗабвение истории — одержимость историей

Ольга ВеликановаКонституция 1936 года и массовая политическая культура сталинизма

Николай ЭпплеНеудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

«Жить в двух мирах»: переосмысляя транснационализм и транслокальность

Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России

Игорь Павлович СмирновУм хорошо, а два лучше. Философия интеллекта

Светлана БоймДругая свобода. Альтернативная история одной идеи

Эва БинчикЭпоха человека: риторика и апатия антропоцена

Тимоти НунанГуманитарное вторжение: глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

Уже прочитали? Что скажете?

👍👎

Впечатления3

Евгения Бделится впечатлением4 месяца назад

👍Worth reading

Natali Diделится впечатлением6 месяцев назад

👍Worth reading

🔮Hidden Depths

💡Learnt A Lot

🎯Worthwhile

Ksana P.делится впечатлением7 месяцев назад

👍Worth reading

🔮Hidden Depths

💡Learnt A Lot

🎯Worthwhile

Цитаты363

Max Neaцитирует3 месяца назад

Историк и психоаналитик Элизабет Рудинеско поставила Альтюссеру замечательный диагноз: он страдал, пишет она, «меланхолией революции» [403]. Она считает эту политическую болезнь похожей на «коллапс субъекта» и «погружение в сумасшествие», что многие испытали после Французской революции и ее Большого террора

1 Нравится

Комментировать

Варвара бобобебецитирует4 месяца назад

Тюрьма Кресты была важным местом памяти для Анны Ахматовой (здесь сидел ее сын в 1938—1939-м) и для самого Бродского (он попал в Кресты в 1964-м). Бродский восхищался ахматовским «Реквиемом», действие которого происходит у стен Крестов, где стояли в очереди матери и жены заключенных. В 1949-м Ахматова провела много дней в этих очередях, пытаясь узнать о судьбе арестованного сына и передать ему еду. В «Реквиеме» она просит, чтобы памятник ей был поставлен именно у Крестов. Вспоминая 1956 год, когда он работал в морге, смотрел на Кресты и узнал о докладе Хрущева, Бродский рассказывал, как работники морга поддерживали связь с заключенными: «Заключенные оттуда перекидывали к нам записки на волю» [202].

1 Нравится

Комментировать

Аленацитирует4 года назад

Независимо друг от друга и на разных континентах два ведущих исследователя культуры сформулировали идею об «эффекте пятидесяти лет». Столько времени нужно литературе, чтобы «остранить» трагическое прошлое, обдумать его опыт и создать убедительный нарратив, получающий широкое, а может быть, и всеобщее одобрение современников. Стивен Гринблатт писал об «эффекте пятидесяти лет» в своем исследовании, посвященном тому, как пьесы Шекспира, и в частности «Гамлет», связаны с предшествовавшей им Реформацией{4}, Ту же идею Дмитрий Быков применил к русской исторической прозе, от Льва Толстого до Солженицына, в ее отношении к реальностям, которые она описывала {5}. Согласно этим, неизбежно приблизительным, оценкам, нужно пятьдесят лет — два поколения, — чтобы работа горя стала культурно продуктивной. Мертвые травмы не знают, ее переживают выжившие. Исторические процессы катастрофического масштаба наносят травму первому поколению потомков. Их сыновья и дочери — внуки жертв, преступников и свидетелей — испытывают уже не травму, а горе по своим дедам и бабкам. Моя трехступенчатая схема обманчиво проста. Поколению террора достаются массовые захоронения, первому поколению после катастрофы — травма, а второму и последующим — горе.

1 Нравится

Комментировать