Искусство и философия требуют от нас, чтобы мы работали над собой и производили себя заново на индивидуальном и коллективном уровне.
Если мы занимаемся искусством с самого начала нашей истории, то оно не продукт этой истории, а одно из ее условий.
Искусство, – писал Коллингвуд, – это основная и фундаментальная деятельность сознания»[
Если мы занимаемся искусством с самого начала нашей истории, то оно не продукт этой истории, а одно из ее условий.
Вывод один: искусство очень важно. Мы не поймем искусство и его место в нашей жизни, равно как не поймем и самих себя, пока не воздадим должное его генеративной, преобразующей и воистину освободительной силе.
Еще один вывод: поскольку человеческая природа является предметом искусства, говорить о ней как о природе в корне неверно.
Мы видим буквально посредством изображений, по крайней мере иногда, равно как иногда мы можем думать буквально посредством слов или обозначений.
оно требует дискомфорта и любопытства; оно требует поиска и вопрошания; оно требует размышлений. Оно требует определенного труда.
Искусство меняет нас, что побуждает искусство меняться, а это, в свою очередь, меняет нас еще больше и так далее. Получается, что история у нас есть, по крайней мере отчасти, благодаря тому, что существует история искусства.
История искусства, как и история философии, – это история создания и пересоздания не только вещей, но и контекстов, диапазонов значений, миров. А значит, это способ создания и переделки самих себя.
Искусство обращается к человеческому опыту. Искусство работает с человеческим опытом. Искусство изменяет человеческий опыт. История искусства, как и история философии, – это история создания и пересоздания не только вещей, но и контекстов, диапазонов значений, миров. А значит, это способ создания и переделки самих себя.
