Потому что читатель – это не пассивное вместилище содержания книги. Нисколько. Вы – наши соратники, наши заговорщики, вдыхающие в нас новую жизнь. А поскольку каждый читатель уникален, каждый из вас придает каждой из нас новый смысл, независимо от того, что написано на наших страницах. Таким образом, одна книга, когда ее читают разные читатели, становится разными книгами, постоянно меняющимся набором книг, который волной течет по человеческому сознанию. Pro captu lectoris habent sua fata libelli. «В зависимости от возможностей читателя у книг своя судьба».
Вещи – они приставучие. Они любят занимать место. Им нужно внимание, и если дать им волю, они могут свести с ума.
Первые слова в книге чрезвычайно много значат. Когда читатель открывает первую страницу и читает эти самые первые слова – это момент встречи, это как первый взгляд в глаза у людей или прикосновение к руке. Мы его тоже чувствуем. Правда, у книг нет глаз или рук, но если книга и читатель предназначены друг для друга, они оба мгновенно это понимают.
щель – это вещь, однако это вещь, полностью определяемая отсутствием, отсутствием формы, негативным пространством, своей собственной пустотой. Мы знаем, чем она не является, но как мы можем узнать, чем она является? Как отличить щель от, скажем, трещины? Является ли трещина более тонкой, чем щель, и, следовательно, в ней меньше отсутствия? Если ей не хватает меньшего, то нужно ли ей большего? А если так, то как знать, для чего вообще эта щель – для книг или для бутылок?
его семья должны стать изгоями, неприкасаемыми, теми странными Другими, на фоне которых они смогут установить свою коллективную нормальность.
книги начали перешептываться между собой. Им-то было недостаточно просто стоять без дела. Они же книги, а не кубики ЛЕГО. Если им предлагают просто постоять, то зачем было вообще снимать их с полок? А раз уж Бенни вынудил их двинуться с места, не окажет ли он им ответную любезность, открыв их и прочитав несколько строк? Можно ведь хотя бы картинки посмотреть, почему бы нет?
наказание за подрывную деятельность заключается в том, что тебя делают взрослым. Флюксус, чувак.
Там, где ему когда-то виделся хаос, он теперь различал порядок, и то, что когда-то казалось порядком, теперь оказывалось хаосом, но по-своему странным и любопытным.
простыни любят, когда их гладят, и ему нравилось гладить простыни. Он никогда не гладил вещи, которые не хотят, чтобы их гладили, а только те, которые любят быть ровными, но дело было не только в этом. Была и другая причина. Бенни любил гладить, потому что утюг любил гладильную доску, а гладильная доска любила утюг, и врозь им было одиноко. Они были созданы друг для друга, и ему было приятно дать им шанс побыть вместе
вы думали, что мы можем спасти вас от бессмысленности, забвения и даже смерти, и какое-то время мы сами верили, что сможем вас спасти.
