рукой. Я подошла, улыбаясь, и сразу же сообщила:
– Софья
– Мы к этому трупу никакого отношения не имеем, – заторопилась я и заревела, то ли от жалости к своей недавней любви, то ли от жалости к себе.
Вопрос слегка запоздал, Сашок присел на корточки возле двери, раздался щелчок, и дверь открылась.
– И продолжил болтаться в городе с неизвестной целью, – подсказала Лерка, – вместо того чтобы ноги в руки и мотать отсюда, пока белобрысый не нашел.
Он через неделю мириться пришел, успел привыкнуть, что дома и пожрать всегда есть, да и вообще… любил он меня.
– Это не по-дружески, – вздохнула Лерка. – Вот я готова прийти к тебе на помощь.
– Сашок, не смей скрытничать, не то я разозлюсь.
– Сашок хороший, – сообщил он.
– Лучше не бывает, – согласилась я.
– Аня хорошая. Аня меня любит?
– Еще бы. Хочешь, поцелую? – Он зажмурился и вытянул губы трубочкой. Я его поцеловала. – Димку ты убил?
– Угу, – радостно закивал он.
– И машину Марата ты взорвал?
– Угу, – развеселился Сашок.
– И Грома ты застрелил?
Он даже взвизгнул от удовольствия, все еще зажмурившись и вытянув губы.
– Лерка велела?
– Угу.
Тут и сама Лерка, неслышно подойдя сзади, шепнула на ухо:
– Ты его про Кеннеди спроси.
Заподозрив неладное, я спросила:
– Пристрелить Джона Кеннеди тоже Лерка велела?
На сей раз Сашок гукнул дважды.
– Чудовище ты мое, – вздохнула Лерка
Я это так, на всякий случай. Кстати, когда тебе покажется, что Гришка – луч света в темном царстве, вспомни мои слова: ничего хорошего в нем нет
Могу ли я угостить вас чашечкой кофе? – зашептал Гришка. Ему явно не хватало зеркала, оттого он и косился на витрины. Я же и без них знала, что мне цены нет, потому что, когда мне в голову приходит фантазия разыграть внезапную страсть, чайник на кухне плавится. А Гришка все-таки живой человек, хотя и «чайник» тоже, раз решил, что все бабы дуры по определению. Ничего подобного, и он очень скоро в этом убедится
Узнают или нет, бабушка надвое сказала
