Мне страшно именно из-за полной логичности моих мыслей.
– Брамса нельзя играть открыто. Шумана можно, а Брамса – нельзя (речь шла о его Квартете g-moll, который Рихтер слушал во время нашего фестиваля в Звенигороде. – В.
Брамса надо играть так, как будто жалко расставаться с каждой нотой. Тогда получится настоящий Брамс.
Однажды Фукс и Фишхоф сказали папе: «Вот, пожалуйста, познакомьтесь: Григ, а это многообещающий молодой музыкант, Теофил Рихтер». Малер же шел по улице и с кем-то ожесточенно и мучительно спорил. Брамса папа всегда видел в ложе. Он сидел положив голову на руки, свесив бороду, уютно, в «Musikhaus»
Всю жизнь мы все задавали себе вопрос: что же все-таки есть в Рихтере такого, что отличает его от всех пианистов, и не только пианистов. И вот слушаю Шуберта или Бетховена, Шумана или Баха: что же это за точность такая в каждом звуке? И поняла наконец: абсолютная вера композитору, пронесенная через всю жизнь, с детства до самого смертного часа
Мы много времени проводили, развлекаясь, играли в мою игру «Рауль»[70]
«Бездарность и скука – самое страшное в людях».
«Глупо желать славы. Слава может быть только результатом. А как можно стремиться к славе… Это даже непонятно».
Как много хочется сказать, просто голова лопается…
С. Т. Рихтер
Моцарт – чистое дитя,
А масоном был хотя.
Гордо Вышеград стоит,
И вокруг приятный вид.
Танцы Дворжака в эфир
Чехи шлют на целый мир.
Вот был бой за Илион,
Или Аргос или он.
Страшно Гектору Ахилл
За Патрокла отомстил.
Вот Ходынка, а на ней
Зря погибла тьма людей.
Композитор Хиндемит
Контрапунктом знаменит.
Живописец Ренуар
Вводит даму в будуар.
Старый Павлов был жесток,
Он собачкам сделал шок.
Верди Вагнера любил,
Вагнер Верди матом крыл.
Цезарь Борджиа не зевал,
Он сестру свою лобзал.
Петр Ильич любил слугу,
Но об этом ни гугу.
Левитан всегда так мил,
Сердце русских он пленил.
Что за чудо Мендельсон,
Он, как летней ночи сон.
Безусловно, Цицерон
Благороден и умен.
Монтескье умом блистал.
Он за собственность стоял.
Мелвилл истинно велик.
Им написан «Моби Дик».
