Ногути нравилось думать, что, лишившись всего, что ему предстояло потерять как материально, так и социально, он взамен обретет спокойное, тихое счастье в размышлениях, которым так любил предаваться. То было совсем простое, лирическое спокойствие души, столь естественное для возраста Ногути, но не слишком естественное для возраста Кадзу
Только с мужчиной, которого не любила, Кадзу вела себя как настоящая возлюбленная, покладистая любовница — капризная, наивная, даже немного эгоистичная и с налетом деревенщины.
И это отсутствие рассказов о прошлом подчеркивало, что живой человек здесь лишь он.