– Сами по себе ярмарки надоесть не могут. Как, скажем, не может человеку надоесть дышать. Ярмарка – основа основ, фундамент любого города, ты что! А если есть где-нибудь на земле город, в котором никогда не устраивают ярмарок, не хотел бы я там оказаться. Даже на одну сотую секунды. Ни за что! И не уговаривай.
одна рассказывала другой, что ее муж умер от болезни сердца, слишком много пил кофе, несмотря на советы докторов. И она с тех пор тоже пьет много кофе, хотя не очень его любит, просто надеется, что людям, умершим от одной и той же причины, будет легче найти друг друга на небесах…
в ранней юности, когда дружба нужна для того, чтобы совместными усилиями познавать мир
Хорошо живется тому, у кого все новости только о погоде, всех дел – втиснуть поход за продуктами между двумя дождями, всех развлечений – несколько книг немецких стихов, а забота только одна – дождаться хозяина дома
Инстинкт самосохранения. Тело не хочет умирать. А хочет, как минимум, жрать и спать в тепле. Оно умеет быть убедительным. Поэтому пока – так.
Я же говорю, главное – хорошая легенда. Какой дурак откажется купить огрызок карандаша, которым писали дневник в африканских джунглях? Маркер, побывавший в Антарктиде? Набор цветных мелков, часть которых искрошили, расчерчивая для «классиков» мостовые Парижа? Коробку засохшей акварели, забытую незнакомцем в черном на столе кафе в Буэнос-Айресе в тысяча девятьсот семьдесят пятом году? Старую авторучку с золотым пером, неизвестного происхождения, зато с царапиной от пули и выгравированным именем «Люси» на колпачке?
При условии что тебе удастся объяснить хотя бы одному потенциальному покупателю, зачем ему чужой канцелярский хлам.
– Ха! Ты еще не знаешь, с кем связался. Для человека, уволенного из рекламного бизнеса с формулировкой «за избыточную креативность», это вообще не вопрос. Во-первых, слово «хлам» заменяем красивым синонимом «винтаж». Во-вторых, красиво его раскладываем; неплохо бы разжиться парой солидных музейных витрин для превращения особо негодного барахла в уникальные раритеты. А в-третьих – и это самое важное! – у всякой вещи должна быть история. Легенда. Персональный миф, без которого и человек – просто двуногое бескрылое прямоходящее, с какого-то перепугу возомнившее себя царем природы. Зато с мифом глядь – царь не царь, но уже вполне себе троюродный принц. Можно ко двору звать, если шею помоет.
Во-первых, слово «хлам» заменяем красивым синонимом «винтаж». Во-вторых, красиво его раскладываем; неплохо бы разжиться парой солидных музейных витрин для превращения особо негодного барахла в уникальные раритеты. А в-третьих – и это самое важное! – у всякой вещи должна быть история. Легенда. Персональный миф, без которого и человек – просто двуногое бескрылое прямоходящее, с какого-то перепугу возомнившее себя царем природы. Зато с мифом глядь – царь не царь, но уже вполне себе троюродный принц. Можно ко двору звать, если шею помоет.
«Надо же, вы меня помните, а я вас нет, – думает Ромас. – Или все-таки помню? Просто забыл, что помню, так тоже бывает. И теперь ясно, откуда взялся сон про девушку из кафе. У меня самое лучшее подсознание в мире. С таким подсознанием даже в сознание приходить не обязательно. Я, впрочем, похоже, и не прихожу практически – вот, даже кошелек сегодня забыл. Какое счастье».
Пойду сварю кофе. Возможно, за это время ты придешь в себя. Ну или сойдешь с ума окончательно и бесповоротно. Как повезет.
– Спасибо, – кротко говорит Тони. – Ты ангел.
И гений. И все остальное хорошее – тоже ты.
