— Иваныч, ты такие вопросы задаешь, — ухмыльнулся Зайцев. — Ты же знаешь Соколовского, он специально так всё сделал. Он своего не упустит. Подгорный к нему часто приходил. Николай Иванович, не мучай себя, закрывай дело и сдавай. Соколовский все уже получил, что можно было, и с почетом и грамотой отвалил на пенсию. Тем более он, скорее всего, пообещал Подгорному отмазать, так что не порочь честное имя нашей организации, — Зайцев засмеялся, довольный своей шуткой. — А то бандиты и убийцы будут думать, что мы своего слова не держим. Не по понятиям.
С данной минуты оставшаяся жизнь бывшего депутата измерялась днями, и таймер запустил он, Александр Титов, своей волей в соответствии с собственным интересом. Раньше ему казалось, что, совершив этот акт, он почувствует себя богом, вершителем судеб. Ничего похожего. Просто работа, смешанная с грустью об утраченном, но подкрепленная пониманием необходимости, неизбежности сделанного шага. Никакого удовлетворения. Грустно и пусто.
Михаил, по-видимому, принадлежит к категории людей, их называют „пена“, которые не могут нормально жить в мирное время. Они могут жить только на войне, рискуя жизнью, вечные авантюристы без образования и моральных ценностей. Такая пена всплывает, если в государстве неразбериха и безвластие, как в девяностых, а сейчас они где-нибудь среди наемников в горячих точках или тихо спиваются.
