И вот люди, приговоренные к спецрежиму, годами живут в этих страшных, нечеловеческих, неописуемых условиях. Не так уж трудно, оказывается, довести человека до звериного состояния, заставить его позабыть о собственном человеческом достоинстве, о чести и морали.
Kровью на стенах были написаны лозунги: «Kоммунисты палачи» и «Смерть коммунистам»
Особенно забавно было, что если жена член партии, то свидетельства, что она не больна венерической болезнью, не требовалось, вместо него она могла предъявить партбилет. У нас возникало множество вопросов: нужна ли справка кандидату в партию? Требуется ли справка от вендиспансера при вступлении в партию? Если нет — то установлено ли наукой, что само вступление в партию очищает, излечивает от сифилиса, подхваченного еще раньше?.. Словом, шуток на эту тему хватало.
Я слышал однажды, как Воркута, известный всей зоне педераст, стоя вместе с одним начальником отряда, говорил ему про другого отрядника (тот как раз проходил мимо): неплохо бы, мол, его употребить так-то и так-то; оба при этом с удовольствием смаковали подробности. Это уже было не в уголовном лагере, а в политическом…
А те, кто исполнял роль мужчины, и за гомосексуалистов не считались.
Самое тут примечательное, что вольные женщины в зоне — это обычно дочери и жены офицеров и надзирателей.
K тому же с санитара-зэка спрашивают не так, как в вольной больнице: на воле, если санитарку будут чересчур донимать требованиями, она возьмет расчет и уйдет, — найди-ка другую на ее место при этой мизерной зарплате; поэтому нигде на воле я не видел в больницах такой чистоты, как в лагерной.
Даже и коммунисты, и те перегрызлись между собой.
— Не клевещите, Марченко! Kоммунисты — в едином строю!
— А китайцы? Албанцы? А раскол во многих компартиях?
— Что китайцы. В семье не без урода.
Воля — это вам не лагерь, где у каждого свое мнение.
Власть исходит от народа.
— Но куда она приходит?
До чего ж она доходит?
И откуда происходит?
Бертольт Брехт. Три параграфа веймарской конституции
