никогда не вернется именно эта, эта самая весна
Но что значит первенство и праздное честолюбие в сравнении с тем, что мимо вас прошла еще одна весна юности?
И как бы потом ни сложилась его жизнь со всеми её падениями и удачами, дружбой и ненавистью, любовью и отвращением,- он всегда, даже в старости,- он, позабывший имена и лица любивших его женщин,- благодарно и счастливо улыбнётся, вспомнив фиалки, приколотые к груди принцессы из сказки.
Милые дети, первые ученики, украшение корпуса. гордость родителей! Вы не хуже и не лучше других детей. Но что значит первенство и праздное честолюбие в сравнении с тем, что мимо вас прошла ещё одна весна юности
Каждая черта её молодого свежего лица чиста, благородна и проста, как гениальная мелодия.
Потому что на его долю выпало редкое счастье испытать хоть на мгновение ту истинную любовь, в которой заключено все: целомудрие, поэзия, красота и молодость.
И целый день зубрят, зубрят. Иные, закрыв пальцами глаза, уши и даже нос, как это делают трусливые купальщики, качаются взад и вперед в тягучей тоске. Первые ученики держатся твердо и уверенно, но и они побледнели и осунулись за эти страдные дни, Они хорошо знают, что пройдут блестяще, но все-таки копошится тревожная и завистливая мысль: «А вдруг? Вдруг не первым, а вторым?..»
Милые дети, первые ученики, украшение корпуса, гордость родителей! Вы не хуже и не лучше других детей.
«Господи! Господи!..» И в этих словах наивное, но великое благословение всему: земле, водам, деревьям, цветам, небесам, запахам, людям, зверям, и вечной благости, и вечной красоте, заключенной в женщине…
И все это, как пряное вино, вливается в каждую каплю крови и тихо-тихо кружит голову.
Но никогда не вернется именно эта, эта самая весна, готовая буйно и щедро вторгнуться в ваши зоркие глаза, в разверстые ноздри, в чуткие уши, в ваши жадные, наблюдательные, девственные, ничем не запятнанные умы, вторгнуться и оставить там навеки доброе семя радости и красоты земной.
