Наташа уговорила Кузьку хоть лапти снять и вымыла их мылом чисто-начисто.
а два вороха сухих листьев, большой да
ы, из-за них задержалась. Убедившись, что Кузьки нет, Лиса так же тихо ушла.
Качались-качались, пока Лешик не уснул в люльке. Проснулся он оттого, что в
Баба-яга позвала домовёнка завтракать, подождала, когда он скроется в доме, и потихоньку сказала Лешику:
улёгся поудобнее. Разговаривает сам с собой то голосом Афоньки или Адоньки, то басом, как Сюр, то пищит, как Вуколочка. Сам не заметил, как пошёл в пляс с друзьями-домовятами. В середину хоровода опустился горшок с горячей кашей. И Кузька проснулся.
– Кыш отсюда! – сказал он нахальным козявкам, они лезли ему прямо в глаза.
Но это был солнечный луч. И в нём лихо отплясывала лесная мелюзга, у которой
Долго стоял Кузька на мостике.
Лешик поскорее вылез из короба
Чем-то особенным повеяло, необыкновенным.
