немом отупении, ничего не понимая, не слыша, Навагин зашагал по кабинету. Он потрогал портьеру у двери, раза три взмахнул
что поневоле в его голову полезла всякая чертовщина.
У Навагина едва не сделалось воспаление мозга. Две недели он молчал, хмурился и всё ходил да думал. В конце концов он поборол свое скептическое самолюбие и, войдя к жене, сказал глухо:
Что ж, он невидимкой расписался, что ли
– Аставьте меня в покое! Что вам нужно от меня, не понимаю? А-ас-тавьте меня в покое!
