Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мысию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы. Помняшеть бо речь первых времен усобице, - тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедей; который дотечаше, та преди песнь пояше старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред полкы касожьскыми, красному Романови Святославличю. Боян же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, но своя вещиа персты на живая струны воскладаше; они же сами князем славу рокотаху.
сон виде в Киеве на горах. "Си ночь, с вечера, одевахуть мя - рече черною паполомою на кроваты тисове; черпахуть ми синее вино, с трудомь смешено; сыпахуть ми тощими тулы поганых толковин великый женчюгь на лоно и неговахуть мя. Уже доскы без кнеса в моем тереме златоверсем; всю нощь с вечера босуви врани възграяху у Плеснеска на болони, беша дебрь Кисаню и не сошлю к си
Русичи великая поля черлеными щиты прегородиша, ищучи себе чти, а князю славы.
черныя тучя с моря идут, хотят прикрыти 4 солнца, а в них трепещуть синии молнии.
помчаша красныя девкы половецкыя, а с ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты.
Русичи великая поля черлеными щиты прегородиша, ищучи себе чти, а князю славы.
О Руская земле, уже за шеломянем еси
Тогда Игорь возре на светлое солнце и виде от него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь к дружине своей: "Братие и дружино! Луце ж бы потяту быти, неже полонену быти. А всядем, братие, на свои борзыя комони, да позрим синего Дону!"
Начати же ся той песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню!
Один брат, один свет светлый ты, Игорю!
