Это большая книга. Очень. Роман, безусловно, выдающийся, и его историческая ценность не вызывает сомнений. Такой колоссальный труд в целую жизнь стоит нескольким отдельных книг, часть из которых будет относится к полноценным исследованиям в области истории, философии, теологии, этнологии и др. Но включать в художественное произведении столько материала - огромный риск для автора и неимоверное испытание для читателя. Я не все могу переварить из прочитанного и выхожу из него, как из-за стола - с чувством голода и чрезмерной сытости одновременно.

Такой труд должен иметь заслуженный финал. Очень несправедливо же и, на мой взгляд, незаслуженно поступил автор со своим главным персонажем. Далее спойлер. Его сила вдруг вся ушла, как будто и не было ее. Я понимаю, что любой человек может устать от жизни. И даже такая глыба. Но если его не сломили 19 лет каторги, и потом еще многолетняя внутренняя борьба, делавшая из него почти святого, то как можно было его привести к такому унылому итогу?! Я искренне негодовал на него и на то, благодаря кому он таким стал. Каким был представлен главный женский образ, из-за которого весь сыр-бор? Очень поверхностная женщина не получится после таких лишений и многотрудной жизни. А здесь она предстала куклой, которую наряжают и балуют, пустышкой, которую водят за руку и которая совершенно растворилась в любви к мужу. Такой образ вызывает недоумение. Женщины куда интереснее и многогранней, чем здесь их рисует автор. Даже третьестепенный образ дочки главного мошенника получился куда более объемным. Уж лучше бы увидеть развитие персонажа, чем описание канализации на несколько десятков страниц. Из отвлеченных и чересчур пространных описаний получился подробная картина быта и облика Парижа, настроений, политических взглядов и прочего. Сюжетная полном ходу в них врезается и уже в следующую секунду тонет в разлившемся половодье размышлений о перипетиях исторических событий с кучей разных деталей. В других же местах он вдруг незаслуженно сжимается в ключевых сценах фразами типа «а сюда мы не будем заглядывать». А вот я бы хотел заглянуть! И не только на поля Ватерлоо или в канализацию, а в глаза автору) За что он так со мной и с Жаном Вальжаном?)