Виллебрандт ненавидела эту “девчачью хрень”, как она говорила сама, и в письмах родителям жаловалась: “Какого черта они переходят на эти идиотские «девчачьи» описания всякий раз, когда рассказывают о профессиональной деятельности женщин, — это просто невыносимо”. В то же время она вынуждена была подыгрывать, пытаясь, по крайней мере на публике, соблюдать баланс: не чересчур мужественна, но и не слишком женственна; не дерзка, но и не застенчива; не равнодушна, но и не чрезмерно эмоциональна; не слишком много и не слишком мало чего угодно, что могло бы подчеркнуть достоинства ее пола, а не ее работы. “Я стараюсь не думать о себе как о женщине, выступая перед присяжными, — сказала она журналисту вашингтонской «Ивнинг стар». — Я не хочу сказать, что женщины должны стать мужеподобными, — они должны просто забыть о себе как о женщинах”.