Боже! что заставило его кровь подступить к сердцу, что лишило его голоса и власти движения? Там... там... у самого окна... как раз перед ним... так близко, что он мог бы достать рукой, стоял еврей, смотревший в комнату и встретившийся взглядом с ним! А рядом с евреем, нахмуренный и бледный от ярости или страха, или от того и другого, был тот самый человек, с которым он встретился у трактира!

То было мгновение, быстрый как молния проблеск. И вслед затем они оба исчезли. Но они узнали его и он их: и их лица так запечатлелись в его памяти, как будто они были высечены на камне и с самого рождения стояли перед его взором. Один момент он был прикован к месту; затем, выпрыгнув через окно в сад, громко позвал на помощь.