Сын знал, что мать от него ничего не скроет и — ничего, ничего не расскажет нового, старое ж проклято, а мать — мать! единственнейшее, чудеснейшее, прекраснейшее, — его мать, подвижница, каторжница и родная всей своею жизнью. И сын не ответил матери, ничего не сказал матери.