В литературе и книжном искусстве авангарда описанные выше отношения приобретают самые разнообразные формы. Говоря о связке письма и игры, следует прежде всего упомянуть о богатой традиции (кубо)футуристских «книг художника», в которых происходит упомянутое выше «оживление» рукописного текста. Разбросанные в нарочитом беспорядке, элементы такого текста часто выглядят коряво, а подчас и откровенно безграмотно и в отношении к книжным иллюстрациям выполняют функцию какографических арабесок. С учетом этого обстоятельства книги художника могут быть с уверенностью отнесены к парадигме игрового употребления письма, в рамках которого отклонения от орфографической нормы ставят под вопрос как саму нотацию, так и то, что нотируется. Не в последнюю очередь благодаря этому качеству футуристские книги художника часто воспринимались как разновидность детской литературы. Так