все-таки он, выросший в труде, не изменял своих привычек рабочего человека: мы постоянно видим его то самолично распоряжающимся в заводских мастерских, то в постоянных разъездах по своим уральским и тульским владениям, то, наконец, в Москве и новой столице по «государеву делу». Его суровый и жесткий характер тоже мало изменился: поблажек он не допускал, пьяных не терпел и подвергал их тяжелым наказаниям, — за все проступки виновные имели в нем строгого судью. Насколько известно, по сохранившимся данным, его семейные отношения имели тот же суровый оттенок, и только к сыну своему Акинфию, видя в нем, вероятно, крупную силу, старик питал более нежное чувство, смешанное с уважением. Но, к чести Никиты, нужно сказать, что возвышение не вскружило ему головы, он не чванился своим дворянством (которое, кстати сказать, насилу согласился принять) и богатством и был врагом роскоши, в чем на него далеко не походили его потомки.