Время, на самом деле, заживляет множество ран и ссадин. Латает их – и большие, и те, что поменьше. Зашивает маленькими, тончайшими иглами, так что не остается следа, или иголками для штопки, используя при этом зажимы, в результате чего плоть срастается, но на коже остается узловатый шрам. Время не хочет, чтобы о нем судачили, что оно, дескать, не лечит. Ему, черт возьми, нужно расправиться с этими ранами, особенно с теми, что в сердце! Никто не должен уйти отсюда, заявляя, что безответная любовь кровоточит и причиняет нестерпимую боль, которая за пять лет нисколько не ослабла. Это недопустимо. Время позаботится об этом!

Метте не назвала бы это прямо-таки исцелением, то, что делает Время, но ампутации и анестезия удаются ему совсем недурно. Метте считает, что ее сердце отремонтировали настолько хорошо, насколько это вообще доступно Времени. Балки, удерживающие всю громадную структуру в целом, удаление ткани везде, где был очаг воспаления, блокада некоторых нервов, в результате чего боли уже не вернуться на прежние позиции, те, которые она занимала до операции.