После этого мы вернулись наверх, посидели при свечах на кровати у Криса и поговорили. То есть говорила я. А Крис смотрел, шевелил ушами и челюстями – это он показывал, что понимает меня. Это было почти как нормально разговаривать – почти, да не совсем, и мне было ясно, что Крису ужасно худо