пределов необходимой обороны. Она раскроила пьяному мужу череп, когда тот табуреткой замахнулся на ее новорожденного ребенка. Врачи чудом вытащили урода-алкаша с того света, и это спасло Зойку от сто пятой, поэтому присудили молодой мамаше три года и отправили за решетку вместе с маленьким сыном. Зойка сына по имени почти не называла – только «пацанчик». И было в этом что-то особенно трогательное и нежное, хотя, казалось, Зойка и нежность – понятия несовместимые…

– Это подруга моя! – крикнула Ольга и даже ногой топнула для убедительности. – Это! Моя! Подруга!

Милиционеры синхронно открыли рты, посмотрели на Зойку, потом на Ольгу. Слово «подруга» никак не подходило к задрипанной Зойке, когда его произносила такая шикарная дама…

– Что-то непохоже, – сказал лейтенант.

– А вот так? Так похоже?! – Ольга достала из сумки кошелек и протянула лейтенанту тысячную купюру. Потом подумала и добавила еще одну.

С Зойки сняли наручники, и она, вдруг утратив всю свою буйность, смотрела и смотрела на Ольгу во все глаза.

– Пойдем! – Ольга обняла ее и повела к машине. – Представляешь, а мне сон сегодня приснился про твоего пацанчика!

Зойка отстранилась, опять внимательно посмотрела…

Кажется, что-то вспыхнуло в ее глазах – догадка, озарение, смешанное с удивлением.

Они сели в машину, Зойка достала из кармана спортивных штанов мятую пачку папирос, закурила.

– Ну что?! – засмеялась Ольга, трогаясь с места. – Неужели не узнаешь?

– Где ж тебя узнаешь! – зыркнула на нее Зойка. – Такая шмара шикарная!.. Видать, подфартило.

– Подфартило, говоришь? Да, пожалуй… Подфартило.

Ольга заметила неподалеку кафе и притормозила.

– Пошли, кофе выпьем, – предложила она. – И вообще…

Ольга вдруг подумала, что Зойка наверняка голодная – откуда ж ей сытой быть без регистрации и со «стремным» паспортом?

– И вообще, я есть хочу! – весело заявила она.

– Может