Из-за отсутствия той великой ценности, в душе ее страдало всё, что могло страдать. И страдания эти были вполне выносимы. Но теперь, в одиночестве, любя Бога, которого больше не существовало, она, возможно, прикасалась наконец к своей собственной боли. Тоска — это еще и страх испытать наконец боль.