— Я могла бы… принадлежать человеку только тогда, когда знала бы, что для него это так же важно и громадно, как и для меня… Это должно быть такое чувство, чтобы совсем раствориться в нем, чтобы жить одной жизнью… Если бы я была уверена в таком чувстве, я бы ни на минуту не задумалась бы… Я бы ни перед чем не остановилась!.. Неужели кто-нибудь может думать, что для меня важно выйти замуж?.. Это глупо и оскорбительно, Коля!.. — не ему, бедному, потеющему от жары и любви, а кому-то другому бросила Нина. Губы у нее задрожали, а на нежных до прозрачности щеках выступили зловещие пятна. — Не могу же я… ну, быть близкой… человеку, которому нужно только мое… тело… — краснея до слез и неподвижно глядя вверх перед собою, продолжала девушка. — Это грубо и гадко!.. Я понимаю, что когда два человека любят друг друга, то у них даже тело становится общим… Тогда это понятно и не… гадко… А так!.. Да неужели же это так важно, Коля?.. Вот вы мужчина, скажите?..
В порыве ветра не улетает так быстро никому не нужный сухой листок, как Коля вылетел из головы Нины.
Во-первых, он страшно боялся Нины, а во-вторых, не выговаривал буквы «л». Вместо «люблю» у него вышло бы «вубью», и это лишало его последней энергии. Но все-таки он изо всех сил старался занять девушку и говорил почти не умолкая:
— Я так понимаю, Нина Сергеевна, что вубовь довжна быть повная. Есви бы я повубив, я бы всю жизнь отдав бы!.. Потому что иначе — подвость, и бойше ничего!..
