Когда случается что-то противоречащее моим важнейшим убеждениям, я чувствую, как мой каркас начинает трещать по швам. И это не самое приятное чувство. Но состояние при этом совершенно естественное. Он и должен трещать. Очень плохо, когда у тебя всё идёт по настолько накатанной колее, что вообще ничего не происходит как будто бы. Об этом – уже вторая часть песни. Если ты не пытаешься нарушить тобой же придуманные, освоенные и комфортные для тебя правила, то потом, оглядываясь назад, сам же подумаешь: «Какая же серая жизнь у меня, господи!» Получается, приходится совершать какие-то действия, которые противоречат твоей собственной природе. Ты вроде как живое существо, стремишься к самосохранению – это инстинкт, но одновременно занимаешься саморазрушением, потому что без этого человек не может. Вот в чём двоякость нашей природы. И если не давать волю этому инстинкту саморазрушения (волю, конечно, в определённых рамках, каких – это уже каждый для себя сам решает), то ты как будто не живой…
Я люблю в себе это двойное дно. Я вообще сознательно так и живу с тех пор. Не из-за этих случаев, а вообще. У меня есть что-то внутри, чего никто не знает, а оно классное. Я уже много раз говорил, что люблю то, что я совершенно не похож на рок-звезду. Хотя для кого-то ею являюсь, я не выгляжу так и не веду себя так. И меня греет это несоответствие: я-то знаю, кто я такой. Ну попробуй проверить – натолкнёшься на неожиданное препятствие… Этот момент, видимо, и тогда сработал.
Я всегда был беспокойным ребёнком, но при этом не искал приключений на задницу. То есть речь не шла о том, чтобы потусить за гаражами, побухать, покурить с кем-то… Для меня это всегда выражалось в какой-то внутренней агрессии к самому себе, а не вовне.