Сила внутреннего агрессора кроется в нашем собственном нежелании встречаться со своей слабостью, бессилием, ограничениями.
Страшно прыгать в кольцо только тигру; стыдно, что не получается, тоже тигру, а дрессировщику – нет. Вот именно поэтому внутренний критик так силен, а паттерны самонападения живучи: когда мы нападаем на себя, нам не так страшно и не так сложно. Внутренний агрессор не чувствует страха и неуверенности, не испытывает стыда и волнения, не сталкивается с одиночеством и бессилием, он требует выполнить назначенное. Привычка нападать на себя такая сильная именно потому, что идентифицируясь с внутренним агрессором, мы утрачиваем чувствительность (к себе же), и жить становиться немножечко легче, но не потому, что наша жизнь налаживается, а потому, что мы немножечко ее не переживаем. Сила внутреннего агрессора кроется в нашем собственном нежелании встречаться со своей слабостью, бессилием, ограничениями.
Поэтому давайте присвоим себе эту часть и попытаемся ее простить в соответствии с «Мирным договором» и «Принципом Афродиты». Но самое главное – мы попытаемся наладить отношения с внутренним критиком и облагородить его. А пока маленькая практика.
Часть из них произрастает из советского прошлого, секс-то в СССР был, а вот частной собственности действительно не было. Например, у потомков раскулаченных можно встретить запрет на обладание собственностью, обладание ею кажется смертельно опасным. Часть таких установок произрастает из христианской догматики и с запретом на накопление ресурсов, выраженном в идее о том, что легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богачу попасть в рай. И, конечно, эти установки родом из детства, в котором запрещали быть жадным и требовали быть хорошим и делиться с другими детьми. В результате человек учится подавлять свою жадность, но не развивает навык использовать это чувство себе на благо, а также сталкивается с завистью к тем, кто имеет то, что он хочет, и с алчностью, когда все-таки получает доступ к желаемому.
щаться как большая несправедливость. Я очень рекомендую прочитать книгу «Последнее объятие Мамы» Франса де Вааля, чтобы, читая об эмоциях, потребностях и от
Принимать свои ограничения и уметь выносить бессилие значит взрослость. Фантазия о том, что взрослый человек не сталкивается с бессилием и фрустрацией, к сожалению или к счастью, ошибочна. Давайте относиться к себе нежнее, сочувственнее и понимать, что мы не боги, мы живые люди. А бессилие – это не страшно.
Но это не отменяет, а наоборот подтверждает идею о том, что мы не сочиняем свои потребности, они у нас возникают, но мы можем выбрать неподходящий объект или способ их удовлетворения.
И самое главное – родители сами не умеют различать свои потребности, а тем более потребности другого человека, своего ребенка.
Чем важнее решение, чем больше жизненных сфер и значимых отношений оно затрагивает, тем опаснее начать «цепляться» за внешние подсказки, а не прислушиваться к себе. Куда заведет такой стратегический выбор из лучших побуждений? Например, к хронической фрустрации жизненно важных потребностей, как следствие – хроническое переживание бессилия и неуверенности в своих силах, а также связанные с ними эмоции: страх, тревога, обида, раздражение, которые, накапливаясь, могут приводить к вспышкам агрессии и деструкции в отношении себя и окружающих. И в этой ситуации заземление и работа с дыханием никак не помогут
И здесь мы попадаем с вами в очень интересное место: пытаясь обнаружить ту грань, когда первые два выхода из бессилия уместны и верны, мы с вами оказались у третьего – это конструктивный подход к происходящему. Он заключается в том, что мы пользуемся паузой бессилия, чтобы с сочувствием и любопытством искать, какой вектор, какую форму и какую интенсивность примет наше возбуждение агрессии, чтобы неудачный контакт с окружающим миром стал более удовлетворительным. Это не про отказ от усилий, это про поиск того, куда и как именно они будут приложены.
В обоих случаях тот, кто признан плохим, недостаточным или мало старающимся (я или другой), словно бы становится объектом, к которому прилагается усилие и воздействие. От него требуют, но ему не сочувствуют и к нему не проявляют любопытство.
