Сила внутреннего агрессора кроется в нашем собственном нежелании встречаться со своей слабостью, бессилием, ограничениями.
Страшно прыгать в кольцо только тигру; стыдно, что не получается, тоже тигру, а дрессировщику – нет. Вот именно поэтому внутренний критик так силен, а паттерны самонападения живучи: когда мы нападаем на себя, нам не так страшно и не так сложно. Внутренний агрессор не чувствует страха и неуверенности, не испытывает стыда и волнения, не сталкивается с одиночеством и бессилием, он требует выполнить назначенное. Привычка нападать на себя такая сильная именно потому, что идентифицируясь с внутренним агрессором, мы утрачиваем чувствительность (к себе же), и жить становиться немножечко легче, но не потому, что наша жизнь налаживается, а потому, что мы немножечко ее не переживаем. Сила внутреннего агрессора кроется в нашем собственном нежелании встречаться со своей слабостью, бессилием, ограничениями.
Поэтому давайте присвоим себе эту часть и попытаемся ее простить в соответствии с «Мирным договором» и «Принципом Афродиты». Но самое главное – мы попытаемся наладить отношения с внутренним критиком и облагородить его. А пока маленькая практика.
Часть из них произрастает из советского прошлого, секс-то в СССР был, а вот частной собственности действительно не было. Например, у потомков раскулаченных можно встретить запрет на обладание собственностью, обладание ею кажется смертельно опасным. Часть таких установок произрастает из христианской догматики и с запретом на накопление ресурсов, выраженном в идее о том, что легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богачу попасть в рай. И, конечно, эти установки родом из детства, в котором запрещали быть жадным и требовали быть хорошим и делиться с другими детьми. В результате человек учится подавлять свою жадность, но не развивает навык использовать это чувство себе на благо, а также сталкивается с завистью к тем, кто имеет то, что он хочет, и с алчностью, когда все-таки получает доступ к желаемому.
