«Моим глубочайшим стремлением всегда было выполнение своего долга и принесение пользы. Признание хоть и доставляло мне удовольствие, но мне никогда не нравилось выглядеть выскочкой или становиться предметом всеобщих оваций. Возможно, мое постоянное стремление “больше быть, чем казаться” и желание оценки моих заслуг прежде всего другими людьми является лишь особой формой тщеславия. На этих страницах я постараюсь по возможности от него воздержаться».
До сих пор мы привыкли читать в английских и французских газетах массу похвал немецкой экономике, немецкой музыке и немецкому пению, а также сплошь и рядом сочувственные высказывания о добродушных, мечтательных и непрактичных немцах. Сейчас же это были наполненные ненавистью статьи об агрессивных, воинствующих и даже алчущих крови захватчиках-немцах! Должен признаться, что во мне такие статьи вызывали не отвращение, а глубокую радость. Мое самоуважение как немца значительно возрастало при каждом таком выражении. Как долго немцы являлись лишь пассивным материалом для мировой истории. А сейчас в Times было черным по белому написано, что они самостоятельно ворвались в ее ход, вызвав тем самым гнев тех, кто считал только себя вправе вершить ее.
Мои доводы относительно сложности поиска и доставки необходимых материалов из Берлина по единственной имеющейся проселочной дороге до Перекопа и Севастополя, а также невозможность строительства линии в районе театра военных действий, где все дороги и транспортные средства заняты под военные нужды, были прерваны единственной преодолевающей все в России фразой: «Этого желает государь!». И эта волшебная фраза подействовала и в данном случае. Линия была построена.