самый пристрастный голос, раздавшийся в обвинение моего брата, принадлежал именно Сергею Ивановичу…
Ого! Счастье переменилось… Будемте продолжать! – вскричал я веселым тоном. – Берите колоду…
Но он быстро оправился от овладевшей им минутной слабости духа. Как я его ни уговаривал отыграть у меня обратно свои двенадцать тысяч, он не согласился. Простился он со мной чрезвычайно сухо, почти пренебрежительно. Я пробовал намекнуть о брате, но он сделал вид, что не слышит. Я упомянул было вскользь о том, что мы можем сойтись на другой день, но он тотчас же меня обрезал, отчеканивая каждый слог:
будто бы колебался. Может быть, он понял весь смысл сегодняшней игры? Почем знать?
– Идет, – произнес он вдруг более твердым тоном. – Черная масть.
Я еще раньше заметил, что у восьмерки пик слегка надорвался угол, и очень ловко перевернул на ней колоду.