Моет и Баба-яга Ваню. Топит ему баню, то есть совершает над ним обряд омовения, после чего угощает его пищей, а затем укладывает спать. Причём Иван, войдя в избу, сам требует этого. На вопрос хозяйки «Куда идёшь, путник? Дело пытаешь аль от дела лытаешь?», он отвечает: «Чего кричишь, старая? Ты сначала напой, накорми, спать уложи, а потом и расспрашивай!» И это вовсе не грубость незваного гостя, Иван произносит кодовые слова. Именно их и хочет услышать старуха-колдунья, чтобы понять, что гость действительно готов к путешествию в иной мир.
А вот в Тамбовской, Тверской и Ярославской губерниях вышедшую замуж называли «молодухой». Статус бабы женщина могла приобрести, только родив дочку. В Вологодской губернии такую молодую маму называли «бабицей», в Оренбуржье и Казанской губернии – «бабой».[514] Если же женщина рожала мальчика, она продолжала зваться «молодухой» до тех пор, пока у неё не появится дочка.
Материнство поднимало женщину в обществе на самый высокий уровень. И как ни странно, бóльшим почётом пользовались именно бабы, а не молодухи, вопреки тому, что появление сына в семье русских крестьян всегда было желанным и престижным.[515] Дело в том, что в народном понимании женщина, у которой появилась дочка, максимально реализовала свои детородные возможности, так как её дочь, став взрослой, тоже подарит жизнь новому человеку.
Стоит избушка на курьих ножках без окон и дверей к лесу передом, а к Ивану – задом. Многие удивляются: зачем герой просит её повернуться к нему, почему он не может обойти избушку и проникнуть внутрь с другой стороны? А ведь действительно не может! Потому что жилище Яги – это дверь в иной мир, и слова «Избушка, избушка! Повернись ко мне передом, а к лесу – задом!» – не простые слова, а заклинание наподобие «сим-сим, откройся». Произнося их, Иван даёт знать, что он посвящаемый, а не случайный прохожий: он пришёл соприкоснуться с миром предков и получить тайные знания своего рода.
Кощюнословие означало «рассказывание мифов», кощюнить – «колдовать», кощюнник – «волшебник, сказитель кощюн», а кощунствовать (позднее) – «надругательство над христианской святыней».[2
удача сопутствует ему не потому, что он тупица и бездарь, а потому, что он не считает себя умнее всех и прислушивается к мудрым советам
Уже в семь лет девочка варила свою первую кашу. А чтобы малышка запомнила все правила приготовления, мама шила для неё помощницу, которую так и называли – кашей. Ростом кукла-каша была с чугунок, поэтому ребёнок мог спокойно измерить по ней, сколько насыпать крупы, сколько налить воды. «По пояс крупички, по шейку водички, по головку каши… Вот тебе, дочка, и подруга, и советчица»,[462] – приговаривала мать, объясняя тонкости приготовления нехитрого блюда.
Пропп отмечает, что среди европейских языков есть только два, которые создали термин для обозначения сказочного жанра. Это русский и немецкий.
Гордиться статусом «мужика» стали после революции 1917 года, когда это слово начали противопоставлять «барину» и «буржую». Положительный окрас, собственно, остался с тех времен. Интересно, что наравне с ним уживаются и другие оттенки значения слова: грубый, неотёсанный человек или достигший зрелости, женатый мужчина.
В древнерусском языке слово «мужик» было уменьшительной формой от «мужь» в значении «мужчина».[384] Мужиками называли малолетних мальчиков, не имеющих права голоса на вече, да и в семье. Позже это значение распространилось на каждого неполноценного человека, в первую очередь на крепостных крестьян, ибо бесправие приравнивало их к несовершеннолетним, маленьким детям.[385]
Материнство поднимало женщину в обществе на самый высокий уровень. И как ни странно, бóльшим почётом пользовались именно бабы, а не молодухи, вопреки тому, что появление сына в семье русских крестьян всегда было желанным и престижным.[515] Дело в том, что в народном понимании женщина, у которой появилась дочка, максимально реализовала свои детородные возможности, так как её дочь, став взрослой, тоже подарит жизнь новому человеку.
Выходит, баба – это уважаемая женщина, благодаря которой род и вся жизнь на земле не прерывается. Никакой негативной окраски это слово в старину не несло, наоборот, пройти путь взросления от несмышлёной девчонки до бабы было для каждой девицы делом почётным.
