по привычке выдает цинизм за ум
поиски разницы между любовями от лукавого. Господь наш Иисус Христос, как слепая мать, разницы между своими младенцами не видел
с людьми-функциями, они такие же люди. Никакой разницы. Здороваться надо со всеми — и с теми, с кем хорошо знаком, и с теми, с кем знаком едва, с кем виделся единожды и с кем не знаком вовсе, а просто встретился глазами. Здороваться надо с друзьями, с врагами, с людьми идейно близкими и полностью чуждыми, это всего лишь вежливость. Здороваться лучше, чем не здороваться: с чем здесь спорить?
Впрочем, торопливость в ущерб осмысленности и называется туризмом.
Крепышки с пузырчатыми мышцами (девушки), глистообразные существа (юноши)
«Помер Максим, да и уй с ним».
У старых дев нет недоеба, откуда бы ему взяться? Недоеб, даже чисто грамматически, это когда ебали, но мало. А когда вообще не ебали, это нееб — незамутненное счастье.
Фейсбучная интеллигенция спрашивает строго: скажите, Тодоровский, где говно? Где смрад, нищета и блевотина? Где пытки, ссылки и казни? Нет их. А значит, есть заказ, есть подлог, есть отсос. И нерукопожатность по факту.
В конце концов, памятник такое же произведение искусства, как роман, картина или симфония, и значит гораздо важнее, кто его создал, чем то, кому он посвящен.
23 октября
В самолете из Рима был только кашель — изматывающий, неодолимый; судороги, падучая кашля, я грешил на курение, ну, на обострение бронхита, хотя с чего бы? В аэропорту меня встретил Андрюша, сразу усадил в машину, простудиться физически не было никакой возможности, однако к вечеру нос был полностью забит, потом воспалилось горло, возникла температура, теперь в добавление ко всему невыносимо болят уши: это какая-то новая опция, до сих пор неведомая. Сна не было и, очевидно, не будет, родина вошла в меня, не смыкая век, с широко открытыми глазами. Родина как болезнь, и, поди теперь, отличи одно от другого.
