Да и вообще я никогда особым почитателем Бога не был, лбом об алтарь не бился. Это не я. Я знаю, кто я. И Дмитрий не тот, кто есть я, он не тот, не тот, не тот. Я был Гудини с тем каменным шаром, с которым он нырнул в Темзу и через несколько минут выплыл. Я, черт возьми, старался не поддаться этой энергетике, да так сильно, что слезы высохли, потому что вся жидкость ушла в пот.
Пока она говорила, я не переставал повторять себе: «Боже, да это трагедия, Гэлакси, это трагедия! А ну-ка выключай свое либидо, ради Бога, иначе она увидит, с каким вожделением ты смотришь на нее!»
А еще я думал, что она великолепна и страдает. Это делало ее еще привлекательнее в моих глазах. Но надо было срочно возвращаться к реальности.
Семь лет, два штата, восемь домов. Никогда я не видел его таким испуганным. Он был Большим Папочкой почти 19 фунтов весом, он был защитником всего и всех, был олицетворением стабильности и спокойствия, а это было, пожалуй, самым необходимым качеством, чтобы выжить в огромном табуне других кошек.