У травматика внутри стоят характерные фильтры: все теплое и принимающее он отбрасывает, а все критическое, обесценивающее принимает, хотя и ранится при этом.
Я хочу, чтобы мои близкие могли злиться на меня, если у них есть на это причины. Я не гарантирую, что сохраню нейтральность. Я могу разозлиться в ответ. Но я гарантирую свое желание разобраться и извиниться, если сочту злость праведной. Если нет – я обозначу границы.
Расставание – это потеря. Потеря партнера, любви, мечты, привычного способа жить… Потеря связей, контактов, способа наполнять себя взаимодействием, эмоциями, страстью.
Чем больше смысла в нашу жизнь привносил партнер, тем тяжелее его терять. Даже если это были только мечты о партнерстве, а не само партнерство, их потеря, разочарование может стать жестоким испытанием.
Ты мечтал о том, что с ее приходом ты наконец-то станешь любимым – безоговорочно, безусловно…
Ты мечтала растить с ним детей и состариться вместе…
Потеря мечты может обрушиться яростью, гневом – на партнера… Или на себя. За то что не оправдал надежд – в первом случае. За то что позволил себе поверить – во втором.
И тем более страшно терять, если у вас что-то было – общее, что наполняло вас обоих. Ваши встречи, нежности, объятия, совместные события, воспоминания… Все, что было так дорого…
Я хочу, чтобы мои близкие могли злиться на меня, если у них есть на это причины. Я не гарантирую, что сохраню нейтральность. Я могу разозлиться в ответ. Но я гарантирую свое желание разобраться и извиниться, если сочту злость праведной. Если нет – я обозначу границы.
Тиранить, спасать, виноватиться – это значит «выскочить» из контакта, не позволяя себе просто быть рядом, «ничего не делая».
«Ничего не делать» – выслушивая, проявляя сочувствие – это значит остаться в контакте. Это значит быть в близости.
Мне грустно оттого, что так много людей голодают по близости и совершенно не выносят в ней быть.
это способность не разваливаться от обвинений, претензий и обид партнера. Если в ответ на обвинения партнера другой чувствует вину, стыд и страх – за то, что поступил не так, неправильно, не выдал то, чего от него ждали, ощущает свою «плохость», «не таковость», то он – уже сам «в Ребенке»… Плохом, виноватом Ребенке, от которого требует отчета всесильный Родитель… Обвинение провоцирует агрессию, или оправдание, или ответное обвинение.
И вот реальность утеряна, оба – в прошлом, каждый – в своем, оба – в своих «брошенных» детских частях.
У каждого из нас есть память одиночества – когда мы переживали горе, грусть или тоску, но разделить их было не с кем. Думаю, именно поэтому это состояние выглядит столь безысходным, и возникает идея: во что бы то ни стало не попадать в такие переживания.
И все же, как мы видим, это совсем не адаптивно, ибо жизнь состоит не только из радужных переживаний. Помочь себе в трудный момент – вот по-настоящему адаптивная стратегия.
А шаги все известны:
• услышать себя;
• принять свое право на горе, тоску, одиночество;
• повыть на луну, поплакать, пожаловаться тем, кому доверяешь;
• отпустить;
• увидеть новые возможности самому, без подсказки.
Когда я беру ответственность за себя, за заботу о себе, за уважение к себе и своим нуждам, я снимаю ответственность за себя с других людей. И я снимаю ответственность с себя за других людей
Таким образом, гармоничная пара – это двое взрослых людей, которые признают свою уязвимость, но не пытаются сделать Другого ответственным за исцеление.
Когда мы не замечаем себя, заставляя соответствовать неким правилам и стандартам, мы не можем чувствовать себя хорошо
