Его «Просто христианство», к ощутимой досаде некоторых, часто входит в список самых влиятельных религиозных трудов
«На той неделе я просидел в понедельник до 2.30, болтая с профессором англо-саксонского Толкином, – писал он Артуру Гривзу, – который проводил меня домой из колледжа, чтобы пообщаться, а в итоге просидел три часа, рассуждая о богах, великанах и Асгарде»[294].
«Когда сыт жизнью по горло, берись за перо: чернила, как я давно установил, — лучшее лекарство от всех человеческих бед»
Дэвидмен возвратилась из больницы в Килнс в апреле, врачи давали ей несколько недель жизни. Льюис к тому вре
карикатурное представление атеистов о вере как форме «утоления всех желаний».
То есть самого Льюиса христианство привлекло не столько аргументацией, сколько убедительным видением реальности, от которого он не мог отмахнуться и перед которым в итоге он не смог устоять.
с точки зрения Льюиса истинный знак первенства человека перед животными – «признавать перед ними тот долг, который они не признают перед нами»
Нарния – мир воображенный, а не мир выдуманный. Льюис проводил строгое разграничение между этими двумя понятиями. «Выдумка» создает ложные образы, не имеющие аналогов в реальности. Такого рода выдуманная реальность открывает врата заблуждения. Вымысел же – плод человеческого воображения, пытающегося постичь нечто большее самого себя, ищущего адекватные реальности образы. Чем насыщеннее такими образами мифология, тем более она способна «сообщать нам больше реальности»[567]. Вымысел Льюис считал законным и позитивным применением человеческого воображения, которое расширяет границы разума и открывает дверь более глубокому пониманию реальности.
Три намека указывают на то, что после войны Льюис и сам хотел уйти с передовой линии апологетики. Прежде всего, он был изнурен такой работой, в чем откровенно признается в лекции 1945 года «Христианская апологетика», где он замечает: «Нет ничего опаснее для собственной веры, чем быть ее апологетом. Ни одна истина веры не казалась мне столь призрачной и нереальной, как те, что я только что успешно защитил в публичной дискуссии»[
Поскольку Льюис никогда не доверял пересказам, он впивался зубами в подлинники, выплевывал несъедобное и переваривал все, что обладало ценностью.
