Так исполнилось давнее моё подспудное желание — оказаться внутри картины (и не только метафорически), с предельной степенью близости — на заднем плане Ренессанса.
Что мы внутри некой глобальной вычислительной системы, внутри вселенского мозга, что мы и мироздание — мысли этого мозга.
Притягательность пейзажа, в отличие от человеческого тела, иррациональна. И разгадка состоит в том, что ландшафт, возможно, потому притягивает взгляд, что мы созданы по образу и подобию Всевышнего, его, ландшафт, сотворившего; а Творцу и творцу свойственно иногда любоваться своим произведением.
счастье — это всего лишь осознание, чем именно желаешь заниматься, и возможность это выполнять.
существование суть степень уменьшения или усиления боли, просто лет до тридцати имелось больше сил такое переносить.
Расстояние в пять тысяч километров теперь мне не кажется одиссеей Орфея, но я всё сильнее скучаю по возможности так же вдруг размахнуться, достать кошелёк и, слегка приценившись, купить билет на ещё не объезженный транспорт, чтобы под Led Zeppelin вытянуться всеми четырьмя колёсами вдоль параллели или меридиана, пожирая зрачком холмы, лощины, крохотные городки, их рухлядь, вывески, соломенное чучело полицейского в машине напротив городского совета и пожарной части под одной крышей, останавливаясь на задичавших заправках, вдыхая полынный пыльный запах Невады и жидкое галлюциногенное солнце Аризоны, — чтобы, наконец, в свой ненавистный обычно, а сейчас печальный день рождения въехать в собственную мечту, небывальщину, перестать верить глазам и ушам, смятенным ревущими на улице тромбонами, свингующими кларнетами, грохочущим на пузе блестящего, как антрацит, парня барабаном; крепко выпить и потом полночи переходить из бара в бар, встречая то там, то здесь уже знакомых уличных музыкантов, переменивших спортивные штаны и засаленные байковые рубахи на белоснежные сорочки и пиджачные тройки.
настолько город наполнен мозаикой общин, в нём царит скорее общинная, но не общественная жизнь
Лос-Анджелес так же, как Иерусалим, выстроен из плоти воображения
а наш зрительный аппарат большей частью основан именно на доверии к способностям разума
на что я тогда был юн и впечатлителен, но и то начинал догадываться, что безумие не самое страшное: главное, чтобы не было больно.
