Густым темно от сантиментов.
Поглажу воздух – и пойдет
К твоим за триста сантиметров
Ногам. И голову кладет.
Ты здесь, мы в зеркале одном.
Мы выдыхаем об одном.
А дух, как ветер, через вдох
Заходит в разум и наружу
На каждый подколодный ох,
Каким себя и обнаружу.
И стану мрамором живым:
Чтобы не псом сторожевым.
Кажется, умру при виде:
Свет, как в аварийный выход.
Никого, куда ни выйди.
Не к кому молчать ли, выкать.
Край, изогнутый подковой.
Ни ответа. Где ни «где ты» —
Росписи подпотолковой
Пух и перья и рассветы,
Вдоль которых кочевати,
Там и сям вертя глазами,
Бедной барышней на вате.
Вся-одна в пустом сезаме.
Вывеска: что магазин белья.
Уши: расцветающие мальвой.
Шаг: как бы по льду, но и нормальный.
Рот: захлопнутый на «Я…»
Так этаж внимает этажу,
Лестницей сбегая на площадку.
Так Тангейзер во Венерин грот
По траве украшенной идет.
Раз меня губами не касаются,
Буду спать, как спящая красавица,
На ходу, а как бы на перине,
Что там слева ты не говори мне.
Уж и не знаю, что поделать,
Дабы возник на этой кухне.
Реку ль разборчивою девой:
Аминь, рассыпься и порухни?
Уж так-то мы с тобой похожи,
Что сходство кажется позорным,
Как то, что черепа – под кожей
И что – под стриженым газоном.
Мерцают горлышки бутылок.
Лежу, белея одиноко,
Как будто я тебя обмылок,
Сиамского лишенный бока,
Во тьме ночной, как Ли Цин Чжао
В ночи китайскоей лежала.
Взамен подушки мягкого пера.
Взамен каштана под нечуйщий локоть.
Взамен воды, какую ты пила,
Еды, какую мне, рыдая, лопать.
Как уносимый пенсией пират,
Глаза сомкня, под парусовый лепет
Читает сна бесспорный копирайт,
Где однолики шея, рея, леер,
Я шерсти клок под кровлею ковра,
Вблизи стены, в предгориях порога,
В преддверии разборчивой горсти.
До радостного у́тра ли, утра́
В уме белеет парус одноногой,
Как некий дух вокруг своей оси.
Как на блошином рынке тряпку счастливу,
Вдруг себя обнаружишь – ах, хороша!
То растянусь, то сожмусь я аккордеоном,
То побегу, то рыдаю, – умею все!
Сирень под вечер выбирала
И мыльным веником несла.
Лицом к земле она цвела
И я ее не уважала,
Таща домой – вниз головою —
Небезупречное живое.
Усну ли пьяная в кустах,
Очнусь глухой и безобразной —
И прянешь ты лизнуть в уста,
Как пудель ласковый и грязный.
Что потонуло, кануло, несть,
Память просушит,
Она баловница,
Вот так диковина,
Вот так рассказец —
Старые крепи
Встали на место,
В старом конверте
Новенький мир.
темной давильне
Точили по капле,
Выжимали
Из немощи верность,
Нежность из похоти и стыда.
Как на ар
Как на катке на голые лезвия
Встали с тобой разойтись и свидеться,
В сквози и швы, проемы и вырезы
То провалиться, то помелькать,