Уцелеет лишь, в строфы спрессовано,
перекрикиванье голосов.
Оно
утомительно.
Пыл угас,
Что ему наша гонка за временем,
переплёты, рецензии, премии?
Колебанья упругих волн.
Финал и смертным, и богам на зависть:
цвет опадёт, но вызревает завязь.
Я собираю лепестки в горсти,
они ― начало и конец пути.
Пора идти ―
простясь
и не прощаясь.
Я грежу наяву:
вот звук, с которым
горячий плод,
податливый как воск,
к моим ногам роняет абрикос,
взошедший средь руин античной хоры
над бухтой под названием Омега.
И вечность Архилоху вторит эхом.
Цвети ― пускай грозится снег.
Живи.
Ничто не отлучает от любви
Усталость пряча в сменной маске,
бог
рукой в стерильной латексной перчатке
поправив стиль, ни слова не сотрёт.
Пусть смерть молчит,
где даже шмель ― поёт.
Скажи мне:
ты ловишь ритм, который правит жизнью,
его размер?
У ямба ― выдох-вдох.
А клинья накатом, волна за волной,
и голос крылатых, две ноты: домой!
дикий пляж и без пяти закат, не раньше,
