Пока живы наши родители – мы всё ещё дети
всё бы ничего, но это крысиное шебуршание вокруг материального «блага» исказило её душу до неузнаваемости, она уже и сама не знала себя настоящую, подлинную, ту, что когда-то пришла сюда, полная прекрасных надежд и великих планов. Когда же, в какой момент произошёл этот перелом? Где была точка, когда она вступила в зазеркалье, исказившее её суть? И существовала ли она, эта точка? Или изменения происходили постепенно? Медленно наслаивались на душу чужие слова, поступки, которые порождали события уже её личной жизни. Всё это постепенно прирастало к ней. Больше и больше становилось похожим на её собственное. Похожим, но не её… По чужим правилам делились клетки её молодой души, получаясь от этого неполноценными, больными. А потом больное разрослось раковой опухолью и пожирало теперь изнутри. Только сейчас, умирая в страданиях, она задалась такими вопросами. Если говорить точнее, вопросы не «задавались», а медленно всплывали откуда-то из неведомых ей глубинных глубин, не названные, не сформулированные, просто некая тень, ощущение, всполох чего-то. Влажно-щемящего. Тоскливо-зовущего.
«Ох уж это наше русское „всё будет хорошо“! Что „всё“? И когда оно будет хорошо? И что в нашем понимании „хорошо“? И насколько наше понимание этого „хорошо“ отличается от понимания живущего рядом с нами? Ведь каждый из нас вкладывает свои представления в это „всё-будет-хорошо“.
Им, как и ей, не хватало главного: любви. Они задыхались без неё, пытались найти её в вещах, еде, любовных утехах, глупых правилах… Но – нельзя найти нечто там, где его нет и не может быть…
Она начинала понимать, что вся жизнь была потрачена на собирание и приобретение того, что с собой невозможно унести.
Пока живы родители, всегда есть люди, которые примут тебя любого, простят, поймут, согреют. Просто подержат за руку. Просто помолчат рядом с тобой. В поле всеприятия и всепрощения. Но матери нет. Не у кого просить прощения. И некому простить. Некому! И ничего нельзя поправить и вернуть. Ничего!
Ибо тысячелетняя селекция определила: женщина должна быть слабой, а мужчина – сильным. И все счастливы, когда каждый соблюдает отработанный временем сценарий, поскольку неотвратимо получает желаемое: мужчина – иллюзию собственной силы, а женщина – мужчину.
Таково уж свойство памяти человеческой – окрашивать в розовые тона прошлое, избирательно помнить только хорошее. Наверное, в этом проявляется мудрость жизни, потому что такая избирательность памяти не убивает в нас надежду на счастливое будущее.
«копейка рубль бережёт», «кто не бережёт копейки, тот рубля не стоит», «ближняя копеечка дороже дальнего рубля», «деньги счёт любят»…
Виточка была, возможно, тоньше и наблюдательнее других детей. Она более чутко улавливала нюансы и полутона окружающего пространства, легчайшие изменения настроений живущих с ней рядом людей, чувствовала изменение течения их мыслей. Но это не всегда помогало девочке, иногда, наоборот, порождало ненужные сомнения в душе. Откуда это берётся в нас: мы не можем просто подойти и озвучить свою догадку, подтвердить или развеять её? Что нас останавливает? Почему мы не можем просто поговорить друг с другом? Задать естественный вопрос и получить на него естественный ответ? Естественный, а не диктуемый какими-то непонятными правилами, которые непонятно откуда взялись в нас?
