– Я забыл тебя сперва задобрить. Хочешь конфетку? Или, может, лучше стишок романтический тебе прочитать? Например, такой:
На кладбище ветер свищет,
Под землею зомби спит.
По могилкам кто-то рыщет —
Это Улька прочь бежит.
Или вот еще:
Буря мглою небо кроет,
Волки плачут под луной.
Ах, простите, то не волки —
Это баньши хриплый вой.
– Ах ты, сволочь!
А потом кинула изучающий взгляд на мускулистый мужской торс и, обнаружив на светлой коже хаотично разбросанные островки черной чешуи, обвинительно ткнула в них пальцем:
– Это что, лишай?
Мессир поднял на меня тяжелый взгляд.
– Не‑не‑не, – попятилась я, выставив перед собой открытые ладони. – Лечение – не мой профиль! Я больше по травмам… то есть по травам специализируюсь. От блох еще могу избавить. Шерсть помочь расчесать, лысину зарастить… У вас, случайно, блохи не водятся? Не хотите внешность облагородить? Нет? Тогда я пойду, пока вы не передумали…
Ты играешь на моих нервах!
– На чем умею, на том и играю, – промурлыкала я, жмурясь, как сытая кошка.
Девушка, вы вся такая задумчивая, что мне прямо неловко отвлекать вас от самой себя.
– Тогда не отвлекайте, чтобы мне не пришлось озвучивать свои мысли – вам они вряд ли понравятся,
Хочу получить ответ на вопрос, но не уверен, что ты ответишь.
– Тогда молчи, и мне не придется врать,
. – А то я кого-нибудь сейчас укушу!
– Тебе пятку помыть или прямо так будешь грызть?
– Я не ухожу, – неслышно шепнула я, отступая еще дальше и скрываясь в поднявшихся клубах пара. – Просто иногда ты перестаешь меня замечать.
– Ты играешь на моих нервах!
– На чем умею, на том и играю, – промурлыкала я, жмурясь, как сытая кошка.
– Зови своего демона, тварь! Сама зови, чтобы мне не пришлось заставлять тебя это сделать.
– Как скажете.
Я с готовностью заломила руки и, прижав их к груди, трагичным голосом завыла:
– О муж мой, великий и ужасный! Приди на зов рабы твоей верной! Накажи кровососов подлых, что посмели украсть меня у тебя и угрожают всякими смешными вещами… Не получается что-то, – пожаловалась я, открыв кристально честные глаза и заискивающе посмотрев на напряженно застывшую вампирскую чету. – Это значит, он меня не любит, да? Может, я ему уже не нужна? Или он встретил другую симпатичную суккубу и собирается со мной развестись?
– Совесть, ты, что ли?
– Я, Князюшка, – скромно призналась я, подлетая ближе.
Муж при виде злобно скалящегося, неторопливо подплывающего из темноты черепа аж передернулся.
– Что за гадость ты на себе намалевала?
– Масочка. Целебная. На внутренностях крысы настоянная.
