— Леночка, вас почему на заседании сегодня не было? Выздоравливайте, пожалуйста. Мы тут с коллегой пленум собираемся в пятницу устроить. Да, в доме отдыха. Хочу ходатайствовать о привлечении вас к этому делу в качестве третьего лица. Да, мы, в свою очередь, как лица, имеющие намерение удовлетворить в полном объёме… Так сказать, выпить, закусить и медленно снять с вас все обременения… Выздоравливайте, пожалуйста, поскорее! В пятницу. В Ногинск. Обнимаю.
Да можно там повернуть, все поворачивают, а вы не можете повернуть? Руль крутаните и всё. Разговоров больше.
Такие пассажиры, которых ты долго и мучительно ждёшь, очень часто, как выясняется, спешат.
Безупречность, стерильность или вежливость, неотличимая от занудства, пугают даже тех граждан, кто формулирует себе необходимость получать сервис выше среднего.
Напротив, общая лёгкая небрежность, аккуратное, безопасное и уверенное нарушение ПДД и в целом злонамеренный, но без истерики и суеты, выход за рамки, границы и правила — воспринимается на ура.
Как возить грузинок правильно? Мне рассказывал мой приятель Каха, что медленно и спокойно — нельзя. Это что-то вроде неуважения.
Первая с лёгким буксом сцепления до трёх тысяч оборотов. Ударно вторая, подходим к повороту на Монетчиковский, поздний апекс, оставляю вторую, чуть распустив сцепление и дав турбине ожить, полный газ, успеваем в поворот по широкой дуге и проскакиваем на зелёный. В правом ряду плетётся полицейская машина, её мы обгоняем, едва не поцеловав зеркалом, вторая, уверенный разгон, торможение, нагружаю передок и в поворот — и мы уже скрылись. Нас не догнать.
Поглядываю в зеркало: пассажирки в экстазе. Так их не возили даже в Гори или Поти. Немудрено: откуда там возьмутся автобусы с таким крутящим моментом...
На предполагаемом финише мы были первыми, я даже как будто слышал восторженные крики болельщиков.
— Спасибо! — дамы протягивают тысячу и жестом показывают: сдачи не надо. Я благодарю в ответ.
Надо проехать квартал, чтобы остудить тормоза.
— Никита Юрьевич С.? — уточняет пассажирка после того, как я продиктовал ей свой номер телефона. — Уже полгода не встречала Никит в такси, сплошные Ахмеды и Ашоты.
Чаще всего я не реагирую вообще никак на подобные откровения паксов. Но тут зачем-то приоткрыл кран:
— А вы заказывайте тарифы подороже, там Никит гораздо больше.
Пассажирка как будто ждала моего паса.
— Я не зарабатываю на «подороже»! — заорала она. — У нас в стране не ценят труд, между прочим! Мне хватает только на еду! Я учительница в школе! Нам не платят, чтобы я «подороже» заказывала! Не уважают труд! Зачем вы сюда свернули? Надо было ехать прямо, там тоже можно проехать!
Прямо перед нами стояла глухая пробка на выезде на Рублёвку и навигатор предсказуемо предложил отвернуть от неё, предупредив, что прямо — на шесть минут дольше.
— Глядите, — начал я спокойным тоном, — вы вышли после трёх минут платного ожидания и заплатили мне стоимость поездки без его учёта. Потом сели с пакетом мусора и попросили покататься по дворам в поисках не просто помойки, но помойки с удобной крышкой. Затем возмутились тому, что я поехал более быстрой дорогой, чтобы наша поездка длилась хотя бы пятнадцать минут вместо оплаченных вами пяти. Вы уверены, что вы сами имеете представление об уважении к чьему-то труду?
Педагог вышла из машины, с силой хлопнула дверью и зашагала к дверям храма знаний.
Самые дисциплинированные пассажиры — корейцы и бортпроводницы. Даже не представляю себе, как бы выглядел заказ от корейской бортпроводницы, кстати...
Безупречно оформленный заказ (в комментариях — все необходимые инструкции для водителя: «заезд через шлагбаум со стороны улицы такой-то, вам заказан пропуск». Если останавливаемся по дороге в магазине, неизменно введён промежуточный адрес. Садятся по струночке, сами пристёгиваются, разговаривают вежливо, но дружелюбно, вопросы задают по существу, никогда не ноют и не костерят пассажиров, и вообще, чувствуется, что уважают свою работу. И чужую тоже.
Встречали ли вы небритую стюардессу? Ругающуюся, ноющую? Невнятно излагающую мысль или просьбу? Я не встречал.
Более того, все опрошенные мною не имеют ничего против слова «стюардесса», что бы ни утверждали интернеты на этот счёт.
Дифирамб профессии окончил.
Никаких звонков «а где вы?». Пассажиры эконома сами штурмуют заборы, запрыгивая в машину на ходу, на перекрёстке, на эстакаде, неважно.
— Сейчас это уже не такси...
Пассажир в годах разглядывал сиденье, ощупывал его, будто искал какой-то изъян.
Изъяна не находилось, отчего мне показалось странным его замечание.
— Вот в девяностых это были времена, — продолжал задумчиво дядечка, — Мы тогда стояли у Павелецкого!
Прозвучало это как будто стояли они под Курском и держали оборону: с нескрываемой гордостью.
— Никаких сотовых, ничего вот этого, всё строилось на человеческом общении, понимаешь?
Я понимал. Хорошо помню армии этих «таксидогороданедорого», которые облепляли гостей столицы, едва те ступят на перрон.
— Бывало, двести баксов в день срубали! Вы вот сейчас можете двести баксов в день? Нет? То-то же. Никакого уважения к профессии.
Бывают такие собеседники, которым не нужны твои реплики. Поток их сознания подвластен только земному притяжению, что заставляет мысли струиться вниз, по направлению к ливнёвым канализациям вечности. Это был как раз такой случай, так что мне не требовалось ни возражать, ни соглашаться.
— Сколько там натикало-то? Четыреста?! До Беговой четыреста?! Совсем охуели, что ли?!
Пару раз в комментариях было «водитель мусульманин», и я без фанатизма, но с выражением, приветствовал паксов салям алейкумом.
