Вообще, сейчас мы недооцениваем трудность исполнения карт прошлого, нам сложно представить, что напечатать карту было непросто чисто технически. Например, Стрельбицкий использовал для этого несколько технологий: контуры и надписи создавались с помощью гравюры на меди (методом глубокой печати, когда краска помещается в углубления, созданные на металлическом листе), все остальное — с помощью хромолитографии на камне (техники, при которой печатная форма является плоской, и таких форм разного цвета может быть несколько десятков, у Стрельбицкого их четыре — черный, сепия, синий и зеленый). Шуберт же в своей «десятиверстке» использовал только технику глубокой печати. Некоторые элементы оформления выполнялись очень уважаемыми людьми, и это считалось почетной работой — к примеру, титульный лист «десятиверстки» Шуберта создан заслуженным профессором Императорской Академии художеств С. Ф. Галактионовым.
Приблизительно с этого момента наука стала стремительно развиваться: появлялись новые, более точные способы съемок местности, росла геодезическая сеть, многочисленные экспедиции отправлялись в разные части страны, карты выставлялись на российских и зарубежных выставках, за них получали медали. Насыщенная именами и открытиями история картографии XIX века — тема для отдельной книги.
Одним из участников «литературных экспедиций» стал писатель А. Н. Островский, отправившийся на Волгу, результатом чего стал очерк «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода». Именно ему принадлежит самое первое подробное описание истока Волги. Сейчас это вполне себе популярный туристический объект, а тогда писателю пришлось буквально продираться к нему по болотам. Другая достаточно известная книга, написанная по итогам «литературной экспедиции» — «Год на севере» С. В. Максимова, которого Морское ведомство отправило в экспедицию к Белому морю.
Отсутствующие путеводители обычно заменялись местным проводником: найти сопровождающего в провинциальных городах, где все друг друга знают, не составляло особого труда. Нередко авторы путевых заметок или воспоминаний поражались тому, сколько всего могли рассказать эти люди: «преумный малый, знает в городе все, старое и новое, а грамоте не учился» — восхищался своим проводником по Переславлю профессор Шевырев[17]. Но у такого способа познакомиться с городом были свои минусы — обычно проводники узнавали информацию по рассказам стариков, слухам, местным легендам, и сказка и действительность переплетались в их повествовании: «Никто из моих бурлаков не был в этих пещерах, ибо боятся их, говоря, что там живет нечистая сила и будто бы какой-то отшельник из окрестностей, желая поселиться в первой, видел сатану, являвшегося ему во всевозможных видах то отвратительных, то соблазнительных, голой женщиной; так напуганный, он с заклинаниями едва выбежал из пещеры. Утоптанные дорожки доказывают, что пещеру часто посещают, надо полагать, беглые или скрывающиеся мошенники, которые, желая оградить свое пристанище от любопытных, распускают в народе разные сказки»[18].
Подобия современных путеводителей с рассказами о достопримечательностях, гостиницах, трактирах и прочей полезной информацией появились в Европе только в первой половине XIX века. В Российской империи их начали издавать к середине столетия, и путеводителей по русским городам было мало. Существовал небольшой выбор литературы о Москве и Петербурге (кстати, названия похожих изданий с тех пор вообще не изменились, например, в 1850-е годы продавалась книжка «Весь Петербург в кармане»), но найти что-то о провинциальных городах было трудно. В книжном магазине Александра Глазунова в Москве в 1860-е годы продавались путеводители только по Петербургу, Москве, Пскову, Севастополю, Новгороду и Павловску. Профессор А. П. Субботин в своей книге «Волга и волгари»[11] жалуется, что не смог найти в Ярославле вообще ни одного путеводителя по городу — и это уже под конец столетия (хотя по меньшей мере один точно в природе существовал, но был издан лет за десять до путешествия профессора)[12].
Специальные товары делались для рыболовов и охотников: складные стулья (как две капли воды похожие на древнеримские курульные кресла), непромокаемая одежда, фляги (с прикручивающимися стаканчиками, без стаканчиков, на шнурках, на ремнях), можно было купить даже походную кухню! Вот реклама такого приспособления: «Походная кухня. Заключает в себе: кастрюлю, чайник, кофейник и аппарат для варки яиц и в то же время занимает крайне мало места. Очень удобна для отъезжих полей, где иногда бывает невозможно достать чистой посуды, чтобы приготовить кушанье»[9]. То и дело продавали какие-нибудь «новейшие изобретения», призванные сделать жизнь путника еще лучше — например, «гигиеническая кожевенная мазь»[10], по заверению продавца, делала любую обувь «непромокаемою безусловно».
Его магазин под вывеской «В. Ниссен» находился в Санкт-Петербурге, на Большой Морской улице, в доме 42[5]. Производство было небольшим, но настолько успешным, что прославилось даже за границей. Ниссен несколько раз получал медали на российских промышленных выставках, а в 1867 году его наградили на всемирной Выставке в Париже — «за дорожные приборы: чемоданы, футляры, кровати, матрацы и пр.»[6].
можно было купить компактную шкатулку-бюро с маленькой столешницей, обитой зеленым сукном, миниатюрной чернильницей и набором гусиных перьев — это приспособление крепилось к карете, и путник мог с относительным комфортом писать прямо в экипаже. Похожим образом выглядели наборы для рисования. В общем, в специализированных магазинах продавалось все, что можно придумать: от массивных сундуков до дорожных столовых приборов в футлярчике, отделанном бархатом, и наборов для письма.
На протяжении всего XIX века непременным атрибутом путника оставался дорожный несессер (впрочем, в разное время этот предмет назывался по-разному), что-то вроде большой косметички с множеством отделений — туда помещались нюхательная соль, зеркальце, щетка для волос, коробочка с зубным порошком, духи и множество других предметов. Несессеры эти были самыми разными, деревянными и кожаными, разных форм и размеров, от простеньких до очень витиеватых, с потайными отделениями для ценностей.
появился и спрос на товары для путешествий: их производство стало настоящей профессией, постепенно начали открываться специализированные магазины дорожных вещей.
Выбор вещей был действительно большим: чемоданы из рогожи, парусины, непромокаемого брезента, прессованного картона, сундуки с многочисленными вставными ящичками, множество «дорожных корзин», специальные «деревянные картоны» для дамских шляп, платьев, мужских сорочек. Производители постоянно работали над тем, чтобы сделать сундуки и чемоданы легче: в 1880-е на фабрике Ниссена начали изготовлять сундуки из легчайшего «испанского камыша, с наружною обкладкою», на фабрике Огнеслава Костовича примерно в то же время начали делать сундуки из арборита — изобретенного им нового материала (по сути, фанеры). Все эти сундуки и чемоданы легко крепились к транспортному средству специальными ремнями, которые тоже продавались в магазинах дорожных вещей.
