Танцы вокруг себя ты воспринимаешь как должное, а это никуда не годится, Павел! С тобой никто не станет возиться… всю жизнь. В конце концов это надоест даже самым близким обожателям. Вон Машке! И профессору Шапиро надоест. И в один прекрасный день ты вдруг уразумеешь, что остался один и некому рассказывать, какой ты плохой и ни на что не годный.
Спасти можно только того, кто хочет спасаться, а он… не хочет. Он хочет только страданий. А я не хочу!
…Никто, уходя из дома, по-настоящему не знает, когда вернётся и вернётся ли!
Почему люди об этом не думают?…
– Одна категории – это кофе, кошки, Мандельштам. А вторая – чай, собаки, Пастернак.
утверждал, что она «примитивная» и её радует любая чепуха! Сейчас поводов для ликования было полно: мало того, что весна и кругом всё
Нет преступления без наказания, нет наказания без закона. Это норма римского права.
– Я не могу изменить мир, – призналась Маня. – Но я могу… придумать его. И вдруг я придумаю так, что в непридуманном, настоящем мире станет лучше и легче жить. Ну, вдруг!..
– Как в анекдоте про старого еврея, – поддержал профессор, – который на смертном одре сокрушался, что так ни разу в жизни и не выпил чаю, как ему хотелось. В гостях он клал в стакан три ложки сахару, а дома одну, а всегда хотелось две…
– Анна Ахматова когда-то придумала такую штуку. Она говорила, что люди делятся на две категории. Кто что любит! И это совершенно противоположные категории!
!.. Он без меня ни разу обедать не сел за всю жизнь, говорил
