быть не в своей тарелке (от фр. n’être pas dans son assiette)[44]. Любопытно, что это выражение возникло из-за неправильного перевода слова assiette, которое значило не только «тарелка», но и «посадка, положение тела при верховой езде» – поэтому французская фраза переводится как «быть не в своем (обычном) положении», то есть «потерять равновесие, устойчивость».
Если бы к Шишкову и его сторонникам прислушались, в русском языке не было бы таких заимствований из французского, как «абажур», «аванс», «авантюра», «автограф», «автомат», «агроном», «ажиотаж», «ажур», «акварель», «аккомпанемент», «аксессуар», «акт», «аллея», «альбом», «альянс», «амплуа», «амулет», «ансамбль», «антракт», «антресоль», «антураж», «анфилада», «апартаменты», «аплодисменты», «апломб», «аранжировка», «аспирант», «ассортимент», «афера», «афиша»…
Я сейчас перечислила заимствования XVIII – первой половины XIX веков только на первую букву алфавита (и то далеко не все), чтобы вы представили масштаб потока иностранных слов в то время.
Не было бы и многочисленных ка́лек с французского, то есть слов и выражений, переведенных по частям или полностью:
в XXI веке люди с высшим образованием всерьез полагают, что нельзя восклицать «ничего себе!» (ведь так мы якобы не оставим себе ничего), нельзя писать «бессердечный» или «бесполезный», потому что в этих словах есть «бесы» (об этом обстоятельный разговор еще впереди). И, конечно, нельзя материться, потому что обсценная лексика разрушает ДНК и вызывает мутации. Даже Роскомнадзор в своих экспертизах[186] без тени сомнения говорит, что «бранное слово вызывает мутагенный эффект, аналогичный радиационному излучению мощностью в тысячи рентген».